"Два господина, не будьте упрямы", – Му Чжанъа наклонился ближе, понизив голос: "Что с того, что война в Юньнани и Гуйчжоу напряженная? Условия, предложенные Ост-Индской компанией, гораздо выгоднее, чем ваши головы".
В ту ночь, когда Ли Гуй собирал вещи, он обнаружил на столе анонимное письмо. Небрежный почерк был пропитан водой: "Му Чжанъа уже отправился на юг с делегацией для мирных переговоров, тридцать шесть вождей в Тэнъюэ все подкуплены Ост-Индской компанией". Он сжал письмо, его суставы побелели от напряжения – оказалось, что истинная цель их обвинения заключалась в том, чтобы расчистить путь для мирных переговоров.
Тем временем То Цзинь был под домашним арестом в дежурной комнате Управления внутренних дел. За окном весенний дождь лил как из ведра, он смотрел на потертую слоновую кость на ладони, четыре иероглифа "Как будто сам император присутствует" уже были неразборчивы. Когда ночной сторож пробил третий час, глава тайной стражи перелез через стену и принес удушающую новость: "Господин, Му Чжанъа подписал секретное соглашение с Ост-Индской компанией, уступив три уезда Тэнъюэ с их рудниками в обмен на отступление британских войск".
То Цзинь резко встал, опрокинув чайную чашку на столе. Горячий чай пролился на доклад, обвиняющий его, расплывшиеся чернила были как кровавый плач. Он вдруг вспомнил, как император Цзяцин кашлял кровью в Зале Воспитания Сердца, вспомнил ту связку коралловых бус, найденных в кабинете Цао Чжэньюна после его падения – эта династия давно прогнила изнутри, а они были всего лишь пешками на шахматной доске, которые можно было выбросить в любой момент.
Пять дней спустя делегация Му Чжанъа для мирных переговоров отправилась на юг. В обозе было полно шелка, чая, а также карта Тэнъюэ, завернутая в желтый шелк. Когда делегация проходила через Янчжоу, жители смотрели на выветренную стелу "Верните нам чистоту" на городской стене, а затем на высокомерных министров, ведущих переговоры, кто-то тайком вытирал слезы, кто-то сжимал короткий нож на поясе.
А в столице То Цзинь ежедневно сверял дворцовые счета в Управлении внутренних дел, а Ли Гуй просматривал незначительные доклады в Цензорате. Каждый раз, когда ночной дождь стучал в окно, они вспоминали сигнальные огни на границе Юньнани и Гуйчжоу, вспоминали солдат, погибших, защищая границы. Они наконец поняли, что страшнее иностранных ружей и пушек – это те черви при дворе, которые готовы продать страну ради выгоды.