– У нее муж попал в больницу, – сообщает дочка. – Сломал ногу, вот!
Для семилетней Сони в этом событии, по-моему, ничего страшного нет. Наоборот, приключение. Её привели к маме на работу. Не надо сидеть дома, делать уроки, гулять и есть по расписанию.
– Соня, нельзя перебивать старших, – делаю я устало успевшее покрыться паутиной замечание. Оно у нас старинное, как бабушкины часы с кукушкой.
– Ничего, – машет рукой няня. – Мой, видимо, совсем старый стал. Полез на стремянку вкрутить лампочку и упал. Хорошо, голова цела. Хотя её тряси, не тряси – все равно мозгов нет. Он вызвал скорую и меня. Теперь вот надо в больницу ехать. Он все забыл, что может понадобиться. Неудивительно! Ты уж прости, Ань!
– Что вы, езжайте, конечно. Сонь, ты обедала?
– Да, я её покормила, – вместо дочки отвечает няня.
А Соня уже вывалила на стол содержимое своего рюкзака.
– Я порисую, мам?
Да, пусть, конечно, рисует. Это меньшее из зол. Но теперь мне проще пойти с ней домой, чем сидеть здесь. Никуда ведь не выйти. Двери и часть стены стеклянные. Если кто увидит ребенка одного в закрытом кафе, шум поднимет.
Няня убегает к мужу. Инга чмокает мою дочку в щеку и уходит в ресторан, тусить с подругами. Я устало сажусь напротив Сони.
– Мама, а нальешь самого вкусного своего кофе? – просит она.
У Сони самый вкусный кофе – это какао с зефирками.
– Да, кис, сейчас сделаю.
Опять иду за стойку. Может сходить с ней в магазин, купить игрушку? Потом зайти в пиццерию. Хоть какое-то развлечение. Для меня, правда, торговый центр успел стать местом работы. Я его больше не воспринимаю, как пространство для отдыха – куда семьи ходят по выходным развлечься. Профдеформация, как она есть…
– Шел мимо, решил зайти, похвастаться новыми брюками, – в кофейне раздается голос Алекса. – На самом деле не ожидал, что ты еще здесь. Твоя? – показывает он на Соню.
– Да, – киваю. – У няни муж попал в больницу. Ей пришлось привезти дочку сюда. Так-то я её на работу с собой не вожу, – зачем-то оправдываюсь я.
Соня перестает рисовать и поднимает взгляд на Алекса. У меня по спине начинают бегать мурашки. Только сейчас я осознаю, насколько они похожи. Темные, почти черные, вьющиеся волосы – у Алекса короткая стрижка, поэтому завитки незаметны, а у Сони длинные, и кудри локонами струятся по спине. Глаза у дочери тоже карие с зелеными искрами. Никакого сходства со мной – голубоглазой блондинкой.