– Палата номер семнадцать, на втором этаже. У него выявлен вирус бешенства. У вас будет немного времени, чтобы с ним поговорить. Он слаб.
Я поблагодарил медсестру и направился к лестнице, проходя мимо бабушек, не удостоив их взглядом. Они обсуждали новую сплетню, готов зуб отдать, что так и было. Перед встречей с Петром Ильичом, я заметил, как из его палаты выходит мужчина с темными волосами и небольшой бородкой.
– Он там? – спросил я, пока доктор не ушел. Он окинул меня взглядом темно карих глаз. В руках лежал планшет с бумажками.
– Да, но в слабом состоянии…
– Я могу его навестить?
– Да. Вы его родственник?
– Всего лишь сосед и друг, – с натянутой улыбкой, осведомил я. – Он выживет? – наконец спросил я, мучивший меня вопрос.
Доктор покачал головой, положив руку на мое плечо, слегка сжимая.
– Если бы он обратился раньше. Осталось несколько дней, в лучшем случае неделя. Болезнь прогрессирует, все только начинается, ему будет тяжело. Поговорите с ним, но не затягивайте.
Я не могу подобрать слов, чтоб описать, как прошла встреча. С этого момента, когда вернулся домой, я отыскал тетрадь и начал записывать последнюю неделю Петра Ильича.
Понедельник.
Я вошел в палату, видя, как лежит Петр Ильич на койке. С виду он выглядел здоровым, если не считать бледность. Он смотрел в окно, звук закрытия двери заставил его перевести взгляд на меня. Я замер, не в силах пошевелиться или сделать шаг. Я был готов упасть.
«Знает ли он, новость, которую мне сообщил врач?», – подумал я, двигаясь к соседу. «Да, скорее всего, да».
Я сел на стульчик, находившийся рядом с койкой пациента. Петр Ильич смотрел на меня, как на родного сына, а я терял отца.
– Привет, – поздоровался он, улыбаясь. Я впервые заметил малую седину на висках. – Спасибо, что пришел.
– Я сильно перепугался, – сдерживая эмоции, ответил я.
– Я сделал ошибку, не послушав тебя. Все-таки заразился бешенством, из-за того гада. – Он говорил спокойно, словно пробудился ото сна, а я просто оказался рядом. Я только кивнул. – Ты разве не должен быть в школе?
– Должен, но не пошел. Мне захотелось проведать вас.
– Может, перейдем на «ты»? Ты ведь мне друг.
– Хорошо, – выговорил я, но услышал свои слова, отдавшиеся эхом. – Как вы… ты себя чувствуешь?
– Пока хорошо, но бывают порывы рвоты, которой нет. Так, ложная тревога. А в остальном все прекрасно. Меня поют из ложечки, потому что иначе я начинаю трястись и чувствовать отвержение воды. Я боюсь ее. Одна мысль, уже пугает.