– Не знаю, пацаны ставки делали, кому повезёт, меня даже в расчёт никто не брал… А Стрелец сказал, что никого не выберешь.
– Почему? – вида не подала, но желудок скрутился узлом, и я, как обычно, как, если бы Игорь был поблизости, остановила дыхание.
– Потому что шлёндра…
– Что?! – стало тошно и обидно, вот значит, что обо мне думает этот гадёныш? – Что это за слово такое? Может, ещё и шлюха? Почему он посмел? Там девочки из вашей компании прошлись уже по всем рукам вдоль и поперёк! Я вообще, ни с кем, ты первый! Максе отказала!
– Девочки со всеми, но тихо, а ты ни с кем, но громко, наверное, поэтому, – пожал плечами Василёк, – зря сказал, прости.
Мы оба друг у друга стали первыми. Безумной страсти не случилось, всё было спокойно, без колебаний, ни фейерверков, ни ссор. Я, вообще, ничего не понимала, в нужные моменты подавала голос и изображала, как могла, то что казалось логичным, но просто ждала конца. Он верил. Строил планы, в которых я прочно занимала место его единственной и неповторимой супруги.
Поэтому, когда по истечению двух лет сказала, что нам не по пути, он был просто убит наповал. Требовал признаться, что я кого-то завела в академии или ещё где на стороне. А я никого не заводила, просто надоело обманывать себя и его, что у нас всё прекрасно. Он, конечно, напоследок обозвал меня шлёндрой, но спустя месяц, сам догнал, увидев на улице, извинился, и мы нормально поговорили. А ещё через год, сказал,
– Спасибо, что так всё сделала, всё равно бы у нас ничего не получилось, просто ты поняла раньше…
Глава 8.
Сейчас
– Вертолёта не будет, – докладывает Михаил Иванович – буровой мастер, – погода нелётная. Пока до вас добрался, чуть самого не унесло. Да и метель обещали.
– Прогноз надолго? – спрашиваю. Мой арсенал не рассчитан на длительное, серьёзное лечение.
– На три дня вперёд сообщили. Продержитесь? – спрашивает, заглядывая на жилую половину, явно обращаясь к Никите, и видя его цветущую физиономию, добавляет, – красавчики мои.
– Продержимся! – бодро гнусавит Никитос. Если бы не маска Бэтмэна, разливающаяся на верхнюю половину лица лилово-чёрной кляксой, да лёгкий кашель, которым обзавёлся, отдыхая в сугробе, то можно сказать, что он огурец.
– Не факт, – осаждаю его оптимизм, – у нас тут, кажется, назревает пневмония, – имею ввиду второго красавца, – а у меня, сами понимаете, лекарств выбор невелик.