В подвале пахнет пылью, воздух здесь очень сухой. Мы с полковником останавливаемся, не доходя до ленты, Сигизмунд Брониславович подходит к нам. Криминалисты за его спиной похожи на привидения, их защитные костюмы напоминают маскировочные халаты времён зимней войны. Место преступления залито белым светом переносных прожекторов, и фигура приближающегося профайлера, подсвеченная со спины, выглядит просто демонически, словно низвержение падшего ангела, потерпевшего поражение в борьбе с всевышним.
– Почему мы не надели бахилы? – спрашиваю я у Кирпоноса.
– Они уже собрали образцы на лестнице и в коридоре.
Ни я, ни полковник не карлики, но Сигизмунду Брониславовичу мы едва достаём до плеча.
– Ну, как? – спрашивает полковник.
Профайлер морщит огромный лоб. У него всё карикатурно большое – рот, нос, глаза, уши, морщины. С самого детства он ассоциируется у меня с волком из «Красной шапочки», тем, у которого «а почему у тебя такие большие уши?», ведь первый раз я увидел его лет в пять, меня ещё даже в школу не отправили, а тут он приходит к нам домой, весь такой огромный и несуразный. Отец ни о чём меня не предупреждал, а мама накануне вечером прочитала мне ту самую сказку, и мне хотелось закричать: «Волк! Волк!», но я увидел, как отец ласково с ним разговаривает, и не закричал, ведь мой отец работает в милиции и не допустит, чтобы случилось что-то нехорошее.
– Пока присматриваюсь, – говорит профайлер. У него одна и та же туалетная вода вот уже тридцать лет, он пропитался ею насквозь. Полковник шевелит ноздрями, как жеребец, учуявший кобылу. Сам полковник абсолютно ничем не пахнет, прекрасное свойство для представителя спецслужб. Сигизмунд Брониславович смотрит куда-то за наши спины. Над его головой помигивает красным пожарный извещатель. Подвал как подвал, может, просто поновее и почище, чем другие подвалы, которые я видел, но Сигизмунд Брониславович пытается за невзрачными, цвета мочи диабетика, стенами и пятнистым, как гиена, подвесным потолком, рассмотреть почерк и личность преступника.
– Что видишь? – спрашивает полковник.
Профайлер мотает головой. Даже с его чутьём и опытом тут нечего сказать. Немного позже, уже в Конторе, в тесном и тёмном зале, где проходят общие собрания, Сигизмунд Брониславович облекает свои смутные догадки и мысли в форму слов, которыми щедро делится с нами. Мы – это вся группа, прилежно замершая за маленькими столами, на которых едва умещается блокнот и карандаш. Эмма уже раздала нам листки с предварительными результатами криминалистического осмотра, и заняла своё место чуть сбоку от меня, на последнем ряду. В школе я всегда сидел среди первых парт, а здесь, на работе всегда пытаюсь забраться подальше от интерактивной доски. Если чуть скосить глаза, я вижу объёмный силуэт Эммы, качающей головой в такт словам профайлера. Кто бы что ни говорил, Эмма – толковая девушка, попавшая к нам не за красивые глаза и не потому, что имеет покровителей среди руководства. По слухам, она раньше работала в президентской службе протокола, кажется, я даже видел её пару раз на видео, где она и ещё несколько девушек помогали первому лицу государства сажать деревья и убирать арбузы. Правда, тогда Эмма весила килограммов на двадцать пять меньше. Из-за лишнего веса она ушла из протокольной службы и попала к нам, так как была дипломированным юристом. И вот уже почти год, как она раскладывает бумажки, карандаши, носит кофе и подаёт толковые реплики, когда её спрашивают. Несколько наших парней делали вялые попытки позвать её на свидание, но Эмма пресекала это на корню. Лично мне нравятся женщины постарше, так что я всегда смотрю ей в глаза, не опуская взгляд ниже подбородка, и не пытаюсь глупо шутить. Может, именно поэтому сейчас она и села рядом.