Не забываю я и добродушного Дхаота́ла Ша́ху, местного ростовщика. Как он сидел, бывало, в углу моей соломенной хижины и колол крупные бетелевые орехи.
Помню бедняка-брахмана Ра́джу Па́нде. Он будто и сейчас сидит недалеко от своей маленькой хижины в лесной гуще и пасет трех буйволов, напевая что-то под нос.
Весна пришла в холмистые края Мохаликхару́па и опустилась на лесные просторы у подножия гор; желтая россыпь цветов дерева голголи́ покрыла все уголки Лобтулии и Бойхара; в полдень багрово-медный горизонт подернут дымкой из-за песчаной бури; ночью холмы Мохаликхарупа охвачены гирляндами пламени – то горят заросли дерева сал. Сколько разных судеб довелось мне узнать: живущих в крайней нужде мальчиков и девочек, мужчин и женщин, своенравных ростовщиков, певцов, лесорубов и нищих. Сколько причудливых историй от лесных охотников я слушал, сидя поздно вечером перед своей соломенной хижиной: как они отправились глубокой ночью в заповедный лес Мохонпу́ра, чтобы поохотиться на диких буйволов, и увидели там на краю ямы, засыпанной ветками, огромное лесное божество – покровителя буйволов.
Я поведаю вам обо всех них. Во мне и сегодня живы воспоминания о многих причудливых течениях жизни, с мягким журчанием струящихся по незнакомым каменистым тропинкам, на которые редко ступает нога городского человека. Но это совсем не радостные воспоминания. Я своими руками разрушил эту нетронутую обитель природы, и лесные божества никогда не простят мне этого. Я слышал, что, если самому признаться в совершенном преступлении, это немного облегчит его тяжесть. Поэтому такова моя явка с повинной.
1
Это было лет пятнадцать-шестнадцать назад. Я тогда получил степень магистра наук и жил в Калькутте. Какие только пороги я ни обил, но найти работу так и не смог.
Был день Сарасвати-пуджи. Я уже давно жил в общежитии, поэтому управляющий выгонять-то меня не выгонял, но неустанно засыпал напоминаниями об оплате аренды. Проснувшись, я увидел, что в общежитии с размахом отмечают пуджу, и понял: сегодня всё закрыто и бесполезно идти в ту пару контор, на которые я немного надеялся, – будет лучше просто погулять по городу и полюбоваться изваяниями богини Сарасвати.
В это время ко мне подошел один из слуг, Джогонна́тх, и вручил небольшой листок бумаги – очередное напоминание от управляющего. В нем говорилось, что сегодня в общежитии устраивают праздничный обед по случаю Сарасвати-пуджи; я задолжал аренду уже за два месяца – если я сейчас же не передам со слугой по меньшей мере десять рупий, с завтрашнего дня мне придется есть в другом месте.