Семён Иванович ещё при жизни графа Николая Ильича фактически разорился и жил приживальщиком в имении. Ёргольская также догадывалась, что управляющий Воробьёв, когда ударялся в очередной запой, позволял себе приворовывать. Он побаивался покойного графа Толстого и постоянно, прежде чем идти на доклад к Николаю Ильичу, справлялся у неё о настроении графа, всегда относился к ней не подобострастно, но с уважением, видя в ней истинную хозяйку. Поэтому, несмотря на возражения сестры, через несколько дней Татьяна выехала в Ясную Поляну.
Братья Сергей, Николай, Дмитрий и Лев Толстые
Возвращение в родные пенаты
Прошло три года. Молодые графы Толстые вместе с опекуншей Пелагеей Ильиничной ехали из Казани на каникулы домой, в Ясную Поляну. Чем ближе подъезжали к усадьбе, тем сильнее росло возбуждение детей. Но вот открылись знакомые башенки.
Лёва с Машей соскочили с экипажа и побежали в родные пенаты наперегонки. Ворота были распахнуты, их ждали.
Маша, увидев Ёргольскую, от радости вскрикнула:
– Тюнечка, мы приехали! – И, отбросив этикет, повисла у неё на шее. Маша – с одной стороны, а Лёва – с другой.
Графиня Пелагея Ильинична, увидев эту сцену, изобразила радостную мину, хотя у самой от зависти кошки скребли на душе. Три года она бок о бок живёт с этими детьми, но ни один из них не бросается ей на шею и не выказывает такого восторга от встречи с ней. А ведь именно она – родная тётка, а Ёргольская – седьмая вода на киселе. Но всё-таки она, оказывается, ближе и роднее. «Может быть, прямо сейчас повернуться и уехать?» Только и там её особо не ждут. Она украдкой смахнула непрошеную слезу и степенно вылезла из экипажа с натянутой улыбкой, чтобы всем показать, как она рада приезду в Ясную.
Вдруг Митя увидел подходящего к ним старого учителя Фёдора Ивановича, который спешил поздороваться. Обнял его и прижал к груди. Заметив стоящую в одиночестве Пелагею Ильиничну, горничная Агафья Михайловна подошла и тепло поприветствовала её. Графиня, не сдержавшись, с чувством благодарности заплакала у неё на груди. Ёргольская узнавала и не узнавала своих питомцев. Немудрено: уезжали они в 1841 году от неё отроками, а сейчас – юноши. Даже Маша вытянулась и становится полнокровной девушкой, хотя ей шёл только четырнадцатый год. Восемнадцатилетний Сергей стал не только взрослым, но и неприступным, порой не желал никого слушать и никому не хотел подчиняться. Митя давно стремился жить самостоятельно. Да и Лёве уже пятнадцать, готовится поступать в университет.