— Да я не об этом! — фыркнул маэстро Салазар. — От доли в
трофеях зачем отказался, скажи на милость? Как только такое в
голову пришло? Это же святое!
— Не мелочись, — примирительно попросил я. — Трофеи трофеям
рознь.
Микаэль только головой покачал.
— Не узнаю тебя, Филипп. Бывает, человек резко меняется после
того, как по голове крепенько получает, но с тобой-то что не так?
Не слишком ведь сильно по башке и приложило!
Я непроизвольно потянулся ощупать левую скулу, но сразу отдёрнул
руку. Опухоль уже спала, а тончайшие порезы, оставленные осколками
теней, затянулись и стали почти неразличимы. В глаза они теперь
бросались только на ярком солнце, да ещё когда лицо краснело из-за
физических нагрузок.
— Не пошли бы те деньги впрок! — отрезал я, начиная злиться.
Маэстро Салазар фыркнул и выдал:
Кормиться с клинка — честней дела нет,
Ласкает слух звон взятых с боя монет,
Убил, обобрал — а хоть бы и так?
Ты пережил этот день, сдох не ты, а твой враг!
— Браво! — похлопал я в ладоши. — Ландскнехты по достоинству
оценят твой стихотворный талант. Но лучше сочини балладу о
какой-нибудь бесстыжей пышногрудой красотке!
— Пышногрудая красотка заграбастала наши денежки! И заметь — без
малейшего стыда!
— Брось, Микаэль, — покачал я головой. — От нас не убудет. Ещё в
выигрыше останемся, вот увидишь!
Так оно в итоге и вышло. Начать хотя бы с того, что Адалинда
распорядилась выделить нам комнаты в собственной резиденции, не
став отсылать в гостиницу. Впрочем, Микаэль и тут не упустил
возможности поворчать.
— Не иначе извести надумала, — объявил он, заявившись в нашу с
Мартой комнату.
— Да кому ты сдался! — фыркнула девчонка, которая и понятия не
имела о причинах скоропостижной смерти хозяина дома.
— Концы в воду, — многозначительно заметил маэстро Салазар.
— Не бери в голову! — отмахнулся я. — Во всём Риере не наберётся
столько яда, чтобы у тебя хотя бы живот разболелся.
Микаэль хохотнул и спросил:
— Не странно разве, что мы здесь остановились?
— Было бы странно, обдели Адалинда гостеприимством столичного
ревизора, присланного для проверки её действий вице-канцлером, —
покачал я головой.
— Возможно, оно и так. А, возможно, и нет, — с сомнением
произнёс бретёр и отправился восвояси.
Марта прикрыла за ним дверь, уселась на краешек широченной
кровати и сказала: