Задумавшийся плохо мог различить их лица, ему необходимо было сосредоточить свой взгляд для этого. Но они все время шевелились и сосредоточиться на них можно было только когда они наклонялись над ним и не двигались. Конечно же первая особь вызывала в нем большие симпатии, она была красивее, хоть и вызывала некоторые подозрения. Если бы была возможность он с удовольствием бы их обоих поменял на что-то более пристойное. Но за неимением другого выбора, Задумавшийся делал однозначный выбор в пользу первой. Потому что вторая особь казалась вообще какой-то неправильной. С ней что-то было не в порядке. Ориентировался он по большей части на их звук и цвет. Возможно, еще на запах, но этого он не осознавал. Цвет особей ему было довольно сложно описать. Этот цвет не имел отношения к поверхности их тел, он был вокруг них. Если у первой особи цвет был легкий кремовый, то у второй он был неравномерный серо-голубой такой же нескладный, как вся эта особь. Оба они вели себя не совсем адекватно, если у первой особи неадекватность была искренняя, то у второй поверх искренней была еще и напускная показная неадекватность. Вторая особь явно не понимала, как нужно себя вести и тем самым смущала задумавшегося.
Со временем он понял, что эти взрослые особи будут делать для него все и терпеть будут все. После этого он осмелел и попробовал показать кто здесь главный, задумав сделать следующую штуку. По своему обыкновению он сбрасывал и зловонную жижу, и мокрую жидкость одновременно, логически рассудив, что взрослые уберут за ним и то и другое одновременно. Но в этот раз он решил придержать мокрую жидкость, чтобы осуществить сброс во время смены тряпок. Смену белья осуществляла вторая особь, и это было кстати, ведь она меньше нравилась задумавшемуся, чем первая. Каково же было его удивление и радость, от того, что струя жидкости попала прямо в лицо особи в момент, когда она наклонилась и начала по-идиотски шепелявить. Особь смутилась и заискивающе начала улыбаться и причитать. Я здесь главный, они стерпят все, -торжествовал задумавшийся.
Набравшись уверенности в себе, он решил проделать тот же трюк с первой особью. Необходимо было показать ей, что менять белье нужно не с кислым выражением на лице и звуками отвращения, а радостно. Так как будто это самая дорогая и ценная жижа на всем свете. Похоже, что никто кроме него больше такую не делает. И наверняка они собирают ее потому, что она им нужна. Непонятно только, чем может быть полезно такое дурно пахнущее вещество. Им необходимо проявить должное уважение, если с такой скоростью и остервенением его собирают, первую особь тоже нужно проучить. Так рассудил задумавшийся. После этого он выждал момент, когда особь нагнется над ним, чтобы глупо шепелявить и повторил фокус со струей направив его прямо в лицо взрослой особи. Он начал было смеяться от души и ликовать от восторга, даже несмотря на то, что попадание получилось не столь удачным как в первый раз. Но тут его пронзила острая жгущая боль в его нижней части, там откуда росли его вторые движущиеся части. Это взрослая особь ударила его, она ругалась. Задумавшийся заныл от неожиданной боли и удивления. Как она могла так поступить, ведь он давал им всю ту жижу, ради которой они каждый раз приходили. А как только он потребовал уважительного к себе отношения, ему причинили боль и грозно отругали. Получается он был рабом ситуации, они так и будут собирать бесценную вонючую жижу, а он ничего не сможет с этим поделать. После того как процедура сбора и пеленания окончилась, задумавшегося вернули обратно на его место в мягкую кровать. Где он лежал как в клетке. Он чувствовал себя обманутым. Они получали от него все, что хотели. Но взамен он не мог, не то, что требовать, даже попросить – ничего! У него было стойкое ощущение, что им пользуются. Некоторое время погоревав о своем незавидном положении, он начал успокаивать себя тем, что жижа по большому счету была ему самому не особенно нужна. Без нее даже наоборот лежится гораздо лучше и удобнее. Так что, наверное, все останутся при своем. Главное, чтобы об этом не прознали взрослые особи и продолжили собирать сей бесценный для себя товар. После таких рассуждений задумавшийся немного повеселел, но, как говорится, осадок у него все же остался.