Как только он подумал о своем теле, то мгновенно оказался над зеленой лужайкой, заставленной могильными камнями.
«Как?! – Поразился он. – Эти идиоты закопали меня на кладбище, спящего?! Из-за этого я и не могу проснуться! Никто в здравом уме не захочет просыпаться на кладбище! И даже если я вдруг очнусь, как мне оттуда выбраться?! Конечно, вы об этом не подумали мерзкие самолюбивые отродья! Олофсен, ты всегда противно пела своим истеричным тоненьким голоском! В твоей ватной голове нет и представления о сольфеджио! Томм и Мартин, я вас всегда ненавидел, надо же быть такими глупцами – уложить брата спать в могилу!»
Ему стало ужасно интересно, как же он там спит. И сколько еще осталось до рассвета. Но в то же время заглянуть в могилу было жутко. Что если он проснется в ней, тогда уж ему точно грозит мучительная смерть, ведь он просто задохнется там внизу.
«Нет, нужно экономить кислород, который еще сохраняется на дне, – начал рассуждать престарелый джентльмен, – он не позволит задохнуться. Приду чуть позже! Возможно, эти злоумышленники опомнятся и снимут хоть небольшой слой земли, чтобы проведать своего любимого брата, дядю и мужа в конце то концов! Вот тогда-то я проснусь, тогда-то я их порадую.»
В ожидании возвращения своих родственников и проведения счастливой эксгумации. Старик стал посещать места, в которых бывал при жизни. Он заходил в те же магазины, здоровался с теми же людьми. Подсаживался к своим знакомым, выпивавшим свой кофе, читал их газеты. Иногда отпускал остроты о политиках и сам же смеялся над ними. Жизнь стала как прежде, она текла привычно и размеренно. Только люди перестали ему отвечать. Во время дружеских посиделок по вечерам он частенько провоцировал всю компанию. Иногда было так весело, что наперебой говорили все вместе с ним и смеялись над его шутками. А бывало, что он отпускал колкость в адрес кого-то, и все угрюмо молчали. Так он стал привыкать, что с его мнением считаются и даже не позволяют себе оспаривать взвешенную, правильную и остроумную позицию.
«Наконец-то, поумнели, – думал джентльмен. – Стали прислушиваться!»
Однажды, увидев одного из своих родных, он вспомнил, что его наверняка давно достали из сырой могилы и долго перед ним извинялись. И сейчас он уже мирно спит в своей кровати. Тогда он вновь подумал о своем теле и мгновенно оказался над той же зеленой лужайкой у того же серого камня. Внутри у старика все похолодело. Нельзя было отрицать очевидное. И в отчаянии, которое подкатывало ко всему его «живому» существу, он решился заглянуть под землю.