Буран, словно читая ее мысли, ускорился. Земля проносилась под ним размытой лентой. Ла-Мэй чувствовала каждый мускул своего коня, их движения слились в одно. Это была не просто езда верхом, это был полет низко над землей.
Дистанция сокращалась. Ла-Мэй глубоко вдохнула воздух, пахнущий нагретой землей и сухими травами. На мгновение мир сузился до цели – летящей газели, и ее самой – несущейся за ней воительницы. Она натянула тетиву до предела, чувствуя напряжение в плечах и спине.
"Прости, дух степи", – промелькнула мысль, обращенная к добыче. У них было негласное соглашение с миром природы: брать только необходимое, чтить жизнь, которая кормит их.
Выстрел. Стрела ушла легко и бесшумно. Газель, почувствовав опасность, резко дернулась в сторону, но было поздно. Стрела настигла ее, чистый, быстрый удар. Газель споткнулась, замедлила бег и через несколько мгновений рухнула на землю.
Ла-Мэй остановила Бурана, спрыгнула с седла и подошла к добыче. Она провела рукой по мягкой шерсти, склонив голову в знак уважения. Это была хорошая охота. Почетная.
Вернувшись к Бурану, она провела ладонью по его шее. "Хорошо сработано, друг", – прошептала она. Жеребец фыркнул и потерся мордой о ее плечо. Между ними существовало понимание без слов, та самая связь, что была у нее с ветром, с землей. Некоторые говорили, что это дар Детей Ветра – чувствовать природу так, словно ты ее часть. Шаманы называли это слабым отголоском древней силы, силы, которая почти угасла.
Она разделала добычу быстро и умело, оставляя часть для духов земли, как того требовал обычай. Взвалив мясо на Бурана, Ла-Мэй вскочила в седло. Ветер играл с ее волосами, принося с востока слабый запах дыма – их племя.
Ла-Мэй окинула взглядом бескрайний горизонт. Под необъятным голубым куполом неба, на земле, усыпанной пылью времен, простирался ее дом. Мир суровый, но честный. Мир, где сила духа и связь с природой ценились выше золота и титулов. Она была частью этого мира, его плотью и кровью. И никогда не представляла, что ей придется покинуть его.
Но ветер сегодня нес не только запахи трав. В нем чувствовалось едва уловимое беспокойство, напряжение, которого раньше не было. Словно сама степь была встревожена. И это беспокойство было с каждым днем все сильнее.
Ла-Мэй направила Бурана к востоку, к дыму костров, к своему народу. Пока что это был ее мир. Мир ветра и пыли. Но скоро все должно было измениться.