Привлеченный красотой утра старый Ридеке вышел на веранду и по широкой каменной лестнице спустился в сад. Там он столкнулся с молодым парнем, одетым, как и он, в полосатую льняную куртку, а также в высокие сапоги с отворотами и узкие белые кожаные брюки. В руке у юноши была плетеная корзинка, полная полевых цветов, трав и листвы.
– Доброе утро, герр Ридеке! – сказал он и кивнул.
– Доброе утро, Штупс! – ответил старик. – Куда зелень несешь?
Парень со странным именем Штупс остановился и довольно ухмыльнулся.
– В людскую, – заявил он. – Гирлянды должны уже давно быть готовы, но, как видно…
– Как видно, – неодобрительно повторил Ридеке, – девки опять пронежились на перинах до шести и теперь отправили за цветами тебя! Не оставляй это так! Обычно ты за словом в карман не лезешь!
– Что вы, герр Ридеке, я с удовольствием! – возразил Штупс. Ридеке было известно, в чем дело.
– Послушай-ка меня, Штупс, – серьезно начал он, сохраняя на лице любезную улыбку. – Мимо меня не прошли незамеченными твои нелепые ухаживания за Альвиной. Ты ей недавно даже с ярмарки брошку привез. Для таких дел ты еще слишком мал, Штупс, запомни это! Едва шестнадцать исполнилось – а уже за юбками бегает! Не выполняй ты при этом свои обязанности, давно бы прижал тебя к ногтю, но пока что ограничусь выговором. Ты знаешь, что я присматриваю за тобой не только по приказу барона, но и потому, что обещал это твоей матери. От моих глаз ничего не утаится! Подобные шуры-муры тебе не пристали – из этой ерунды не выйдет ничего хорошего, послушай знающего человека! А теперь отправляйся к девушкам, отдай им цветы и скажи, что герр Ридеке запрещает использовать тебя как мальчика на побегушках. Тебе есть чем заняться. Герр барон может в любое время потребовать умываться и станет ругаться, если тебя нет на месте. Соберись!
Покрасневший Штупс удалился чуть ли не бегом, чтобы вызвать внизу в людской, где четыре особы женского пола плели венки и гирлянды, волну возмущения сообщением о приказе герра Ридеке.
Последний, слегка покачав головой, подумал о легкомыслии молодежи, двинулся направо, завернул за угол большого четырехугольного особняка и направился было в ягодный сад, в котором в этом часу обычно лакомились павлины, но тут раздался звук открываемого окна.
– Эй, Ридеке! – послышался приглушенный голос.