Не в тревоге. А сейчас. На воде. Под небом, которое улыбается ветром.
Я сняла свою лёгкую кофту и встала у борта. Ветер трепал волосы, и мне вдруг захотелось смеяться – не потому, что было весело, а потому что было легко.
Вода несла нас вперёд, и я представляла, как вся боль остаётся позади, растворяясь в солёной пене.
Я не знала, куда плыву. Но знала точно – назад я не хочу.
Я вернулась в квартиру только под вечер – уставшая, немного обветренная, но наполненная. Море, солнце, ветер – всё оставило отпечаток на коже и в теле. Но не в тяжести, а в лёгкости, как будто город начал касаться меня снаружи и изнутри.
После короткого душа я снова вышла – на этот раз без плана, без навигатора. Просто пошла туда, где чувствовала движение – к площади Таксим.
Таксим дышал другим ритмом: музыка доносилась со всех сторон, толпы людей сновали в разные стороны, смеялись, спорили, обнимались. Я остановилась на секунду – просто чтобы вглядеться. Люди были разные: туристы с фотоаппаратами, уставшие рабочие, влюблённые пары, женщины в хиджабах, девушки с яркой помадой и мальчики с корзинами роз. Всё это было одной плотью – Стамбулом.
Я свернула на Истикляль – улицу, которая, казалось, никогда не спит.
Вывески сияли, как огни на сцене. Красные, золотые, синие. Над тротуаром проплывал винтажный трамвай с деревянными панелями, вцепившиеся в него парни что-то кричали.
Я остановилась у стеклянного окна маленького кафе. Внутри – тепло, приглушённый свет, витрина с пахлавой, пирогами и баклажанами в соусе. Зашла.
Меню на английском, официант с лёгким акцентом, всё как нужно. Я заказала салат и клубничный лимонад, и впервые за долгое время еда казалась не обязательной, а желанной. Я ела медленно. Вкус был насыщенным. Лимонад был холодный, как заново обретённое спокойствие.
Через окно я смотрела, как улица пульсирует: один ритм для всех, но каждый шагает в своём темпе.
Когда вышла, город уже был тёмным, но не мрачным. Фонари отбрасывали мягкие тени, а где-то вдалеке снова звучал азан – как напоминание, что даже в безумии дня есть точка тишины.
Дойдя до конца Истикляль, я свернула в переулок и пошла домой – в съёмную квартиру, где ждал тёплый воздух и одиночество. Но теперь это одиночество не было болью. Это была тишина после музыки. Не пустота, а пауза.