Мария отложила в сторону гребешок и легла рядом с Гаврилом. Она оперла свою голову локтем и стала внимательно слушать мужа.
– Поэтому нам надо больше заниматься пушниной. Причем заниматься не так, как это делаем мы сейчас- закупаем в Якутске или близлежащих улусах, а потом сдаем русским купцам в лучшем случае во Владивостоке. Надо скупать пушнину самим прямо там- на севере, а потом продавать ее напрямую англичанам, американцам и японцам…
Мария восхищенно смотрела на своего мужа и потом, погладив его по голове, тихо сказала:
– Я всегда знала, что ты больше чем церковный староста! Я это поняла, как только увидела тебя. Ты у меня умный и сильный духом и я знаю- тебя ждет великое будущее..
Гаврил благодарно посмотрел на Марию и обнял ее. Это время было любимое время супругов Никифоровых. Эти краткие моменты – когда дети ложатся спать и можно спокойно, обнявшись под теплым одеялом, поговорить. Именно в эти моменты он доверял супруге свои самые сокровенные чувства и мечты. С ней ему не было нужды прятаться или что- то утаивать. И сейчас он стал ей говорить то, что не мог или стеснялся говорить кому- либо еще:
– Я это все понимаю, но мне немного страшно сказать об этом отцу и нашим родственникам. Вдруг они не поймут или засмеют…
Мария привстала с подушки и глядя в глаза Гаврилу воскликнула:
– Ты умный, ты вдумчивый и говоришь правильные вещи! Никогда не сомневайся и иди вперед. В любом случае знай, что я люблю и верю в тебя…
– Но мой отец…– пытался было возразить Гаврил. Но Мария не дала ему договорить:
– Твой отец всегда тебя поддерживает! Поддержит и сейчас. Но он экономит на всем- зачем- то копит и копит деньги. При этом умудряется бахвалиться, что золотых и серебряных монет ему хватит, чтобы на каждый шаг лошади он может стелить этими монетами непрерывно на тридцать верст от местности Асыыкай до Ярмонского берега р. Лены! Не зря ему дали это прозвище Василий Манньыаттаах- «Монетный Василий». Но нужно смотреть дальше- на год, на несколько лет вперед. Только так можно расти и развиваться дальше…
– Он, как и любой нормальный купец, не торопится говорить сразу «да». Сказал, что ему нужно время на обдумывание,– парировал Гаврил.
– Ты же сейчас в его тени! Даже прозвище тебе дали- Манньыаттаах уола. «Сын Монетного»! Как будто у тебя нет своего имени и ты вечно будешь ходить как подпорка своего отца…