– Но была ли это просто трясина?
– Слишком живая, слишком плотная, она двигалась на ветру, словно прорастала сквозь кору, опутывая деревья, как щупальца древнего чудовища. Возможно, это была болезнь. Возможно, сама смерть.
– С каждым днём она становилась всё сильнее.
– Когда-то могущественные деревья теперь дрожали в немом отчаянии, словно беспомощные существа, просящие о спасении.
– Серафим сплюнул на землю, не в силах смотреть на этот мертвый лес. Затем, крепче сжав посох, шагнул вперёд.
– Где-то впереди, в доме у реки, тускло светилось одно-единственное окно.
– Он шёл осторожно, его движения были плавными, почти бесшумными. Посох мягко раздвигал заросли, как если бы они были не просто растениями, а живыми преградами, неохотно пропускающими его дальше.
– В полумраке взгляд его задержался на силуэте.
– Сгорбленная фигура… или сидящая тень?
– Что-то в ней настораживало.
– Серафим приблизился.
– Теперь он видел её.
– Женщина.
– Она была прикована к огромному полену, словно сама стала частью этого умирающего леса. Голова её была зафиксирована так, что она не могла поднять её вверх. Спина согнута в неестественной позе, одежда – изношенные лохмотья.
– Она двигалась. Слабо, беспомощно.
– Губы её шевелились, но слова…
– Слова тонули в ночи.
– Серафим подошёл ближе.
– И тогда понял.
– Её нос был застрявшим в деревянной колоде.
– Казнь.
– Или проклятье.
– Словно сама природа решила наказать её.
– Серафим замер.
– Что вы тут делаете? – его голос был полон тревоги, но в нём звучала и настороженность.
– Что привело вас в это проклятое место?
– Он сжал посох.
– – Как мне к вам обращаться?
– Женщина вскрикнула.
– Голос её был срывающимся, искажённым болью… но не только.
– Акрев.
– В этом имени было что-то, от чего воздух стал плотнее.
– Зови меня просто Акрев! – выкрикнула она. В её тоне сквозило раздражение, осуждение.
– – Ты бы лучше помог мне выбраться, милок, а не засыпал вопросами!
– Она усмехнулась – язвительно, нервно.
– Серафим сжал зубы.
– Но подошёл ближе.
– Он ещё не знал, чего ожидать.
– Но что-то в этой женщине казалось ему… неправильным.
Серафим, не теряя времени, вытащил из своего мешочка пузырёк с розовой жидкостью. Он осторожно вылил его на древесину, в которой была застряла женщина. В тот момент дерево начало изменяться. Оно словно обрело жизнь, его формы начали плавно меняться: ствол извивался, ветви сгибались, и вскоре оно приняло облик величественной птицы. Птица, с громким шорохом крыльев, взметнулась в воздух, оставив женщину стоять на месте, как корягу, в скрюченном и неподвижном положении.