Княжна хлопнула в ладоши.
– Подъём, господа! Хватит нежиться!
Ощущалось, что граф Беспешный чувствует себя у княжны как дома.
– Эх, банька, банька, банька… Что может быть лучше после славной пирушки! И чаёк с мятой в придачу! Вот чего у княжны не отнять – так это гостеприимности.
– А давно вы знакомы с Елизаветой Львовной? – поинтересовался почему-то Платон.
– Миллион лет! – махнул рукой граф. – Однако, если учесть её юный возраст – увы, всего лишь пару лет.
Он усмехнулся и добавил:
– Знаете, говорят: с одним человеком и века мало, чтобы наговориться, а с другим и пяти минут много. С ней интересно – вот что я вам скажу. И сложно одновременно. Потому что… она женщина.
Он подмигнул и протянул:
– Да ладно, не берите в голову – болтаю я тут всякое… А банька, между прочим, давно нас заждалась!
– Ух, пару сколько! Пар, да какой – то, что нужно для косточек. Сан! Сан! Где ты есть, выходи! – Граф разлёгся на деревянной полке, потягиваясь с удовольствием.
– Кто это – Сан? – спросил Платон.
– Китаец он. А звать его Сан. Имя такое китайское – значит "третий ребёнок в семье". После него, кстати, родилось ещё девять. Так что бежал он, не оглядываясь, аж до самой России. Парит отменно, в бальзамах – виртуоз, да и талантов всяких – вагон. Елизавета Львовна его обожает.
В облаках пара появился настоящий самурай – только вместо меча в руках у него был берёзовый веник.
– Ну что, господа, тела ваши готовы?! – сказал он с лёгким акцентом. – Сейчас попарю вас на славу. Я в каждый веничек по несколько веточек целебных трав добавляю: в один – пижму, мяту, кипрей… В другой – мелиссу, тысячелистник, иссоп. Сначала пройдусь берёзовым, потом – липовым веничком. Головную боль как рукой снимет! А после – угощу чайком из липы да с мёдом.
– Ох ты и кудесник, Сан! Что творишь! – восхищался Александр Алексеевич. – Платон Фёдорович, поддайте-ка пару, если не затруднит, ещё минутку – и Сан весь ваш!
– Всё, сдаюсь! – с радостным криком добавил граф. – Бегу прыгать в бочку с ледяной водой! Увидимся, Платон Фёдорович, на свежем воздухе!
Во внутреннем дворе особняка княжны, просторном и утопающем в зелени, стояли резные деревянные кресла, стол под навесом и, как оказалось, даже кровати с кружевными балдахинами – всё для летнего безмятежного отдыха.
Когда Платон Фёдорович, обновлённый паром и бодрящим веником, наконец насладился всеми прелестями русско-китайской бани, он присоединился к графу, который уже вальяжно попивал чай из самовара, уютно устроившись в плетёном кресле.