Карета покачивалась, словно пытаясь сбить ее с толку. Вивиан сжала блокнот так, что корешок затрещал, но лицо оставалось непроницаемым – этому научили годы в редакции, где мужчины видели в ней мишень для насмешек. Незнакомец наблюдал за ней, полуприкрыв веки, как кот, решивший поиграть с мышью до заката. Его пальцы медленно гладили бархат сиденья, оставляя едва заметные вмятины на ткани.
– Если вы желаете получить благодарность, боюсь, мне нечем вас одарить, – ее голос прозвучал ровно, но под перчаткой ногти впились в ладонь.
– О, я не настолько мелочен, – усмехнулся он, откинувшись на спинку сиденья. – Мне куда интереснее выяснить, чем занималась… – он сделал вид, что подбирает слова, но в его голосе чувствовалась игра, – одна любопытная журналистка в столь сомнительном заведении.
Вивиан не выдала удивления, хотя внутри все сжалось.
Он знал: ее профессию, причину визита в бордель – слишком много для человека, которого она встретила лишь полчаса назад.
Она выдержала его взгляд, хотя в груди сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из корсета.
– Не думаю, что это вас касается, сэр.
Он рассмеялся – негромко, но с той ленивой уверенностью, от которой ее пальцы непроизвольно сжались в кулак.
– Боюсь, это касается меня куда больше, чем вам хотелось бы, – заметил он и провел рукой по лацкану сюртука, убирая несуществующую пылинку с той грацией, которая бывает лишь у людей, привыкших держать власть в своих руках.
Затем он чуть подался вперед, отбрасывая тень на ее колени.
– А теперь, может, начнем с основ? Как вас зовут?
Вивиан промолчала, глядя в окно. Снаружи сквозь стекло пробивался свет фонарей, отражаясь на гладкой поверхности, словно размазанные капли янтарного коньяка.
Сердце все еще билось слишком быстро, но она не собиралась облегчать ему задачу.
– Ну конечно, – протянул он, с явной усмешкой. – Вы ведь предпочли бы, чтобы я разузнал это сам. – Он чуть наклонил голову. – Что ж, мне по душе вызовы.
Он наклонился вперед, благодаря чем Вивиан смогла разглядеть его получше: высокие скулы, резкие, но благородные черты лица, выдававшие породу, но не смиренность, безупречно выбритый подбородок. И глаза, цвета дорогого бурбона, которые смотрели на нее с ленивым презрением – как если бы он изучал интересную, но предсказуемую книгу, сюжет которой знал наперед.