Тени Орестана. В поисках дома - страница 3

Шрифт
Интервал


В момент, когда Мариан встал на ноги и вытаскивал на берег обессилевшего Комария, цепь между ними словно олицетворяла пуповину между матерью и ребёнком. Мариан, с только ему известной мотивацией, вырывал Комария из холодного чёрного мира. Это было больше, чем спасение – это было рождение, возвращение к жизни, чудо, которое невозможно забыть.

Комарий испытывал огромную благодарность, и несмотря на дикий холод, откуда-то появились силы на непосредственную, детскую радость. Он рассмеялся, завалился на землю и, глядя на хмурое небо, которое теперь уже не казалось таким уж мрачным, произнёс:

– Я мечтал о великом. Хотел, чтобы Орестан стал светлым. Чтобы наш народ процветал. Теперь я просто жив. И это, чёрт возьми, уже победа.

Река за их спинами шумела. Песок под ногами скрипел. А ветер резал мокрую одежду, будто нож.

Они шли, не говоря ни слова. Цепь между ними то натягивалась, то провисала, словно нерешительность.

– Ты как? – наконец спросил Мариан. – Дышишь?

Комарий кивнул. Но дыхание было таким… отрывистым, будто каждая секунда жизни – в долг.

– Далеко не уйдём в таком виде. Надо спрятаться. Переждать.

– У меня была жена, – неожиданно сказал Комарий.

Мариан не ответил сразу. Только посмотрел на него с лёгким наклоном головы, как будто боялся задеть что-то важное.

– Рейна. Её звали Рейна. Её забрали за то, что она преподавала детям «неправильную историю». – Он горького усмехнулся. – Правильную. Настоящую.

– А я за то, что спас журналиста. Переправил через залив. Плавал ради медалей – а стал преступником. Знаешь, какой парадокс? Пока я был просто пловцом, тренировался, побеждал, жил ради медалей, я был счастлив. Но пуст. А вот когда стал преступником, когда переправлял людей, спасал по ночам, дрожа от страха – только тогда я впервые почувствовал, что живу не зря, что я нужен не системе, а человеку.

Продираясь сквозь пелену моросящего тумана, они заметили вдали едва различимый силуэт старой рыбацкой хижины, стены которой были сложены из дикого камня.

– Туда, – коротко бросил Мариан.

Они забежали внутрь и сразу поняли: укрытие так себе. Крыша была съедена временем и сыростью, дощатые балки прогнили. Мариан развернулся к выходу, но Комарий остановился: железо цепи тихо звякнуло, как напоминание о прошлом, которое всё ещё гналось за ними.