Внезапно поднялся ветер. Лес зашелестел. Снежинки полетели в сторону, почти параллельно земле. Жидкий туман окутал парк. Проржавевшая магазинная вывеска с сахарной ватой заскрежетала, поддавшись порыву, словно реющее на ветру знамя. Альберт смахнул белые хлопья с пурпурного шарфа и спешно спрятал его в карман пальто, пока бурный ветер не развеял последний аромат Софи. Что-то послышалось за спиной. Альберт уже слышал этот звук где-то в далёком прошлом. Это был звон железа о каменистую кладку дороги. Он становился всё ближе, но Альберт не решался обернуться. Он ужасно страшился призраков прошлого, с которыми жил и по сей день. Леденящий душу страх парализовал его. Но всё же через мгновение он посмотрел назад. Утренняя дымка рассеялась, обнажив тёмный силуэт. Это был образ человека или, скорее, лёгкой тени.
– Что за мрачный призрак мучает душу?! – Альберт вскочил со скамьи. – Почему тёмные иллюзии терзают меня?
Альберт протёр заснеженные очки платком и надел их вновь. Не успел он моргнуть, как женская фигура в пышном чёрном платье XIX века предстала перед ним.
– Что хочешь от меня? – в замешательстве Альберт даже не понял, что сказал и зачем.
– Тот, кто странствует во тьме, больше всего жаждет света, – эфемерным, манящим, приятным голосом прозвучало из-под чёрной вуали.
– Кто ты? – Альберт отступил на шаг от неожиданности.
– Проводник заблудших. Спутница оставленных.
– Проводник… – её слова показались Альберту знакомыми. Будто этот миг он переживает дважды. Но он понял, что всё это наваждение, призрак, безумство. То, что сейчас эта женщина стоит перед ним, просто невозможно. – Прошу, присядьте.
– Всё ещё не веришь в меня? – под чёрной вуалью блеснула улыбка.
– Ни капли. Ты не можешь быть правдой. Я ведь учёный, сторонник логической мысли. Такое существо, как ты, просто не может существовать на свете.
– Мой дом – не свет, а непроглядная тьма. И всё же я здесь, перед тобой. Неужто обманывать себя тебе милее, нежели признать правду?
– Я слышал об этом. Люди, пережившие душевные травмы, представляют себе призраков прошлого, чтобы заполнить утраченные частички души. Но мне известно, что иллюзиями этого не достичь. Безумием не затмить горечь утраты.
– Тогда я дарую тебе ту неосязаемую материю, что восстановит твою израненную душу.
Женщина прошла сквозь спинку скамьи и, словно перышко, опустилась на сосновые доски, сложив обе руки на колени.