Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Отдохни сегодня. Завтра начнутся приготовления к приезду жениха. Я хочу, чтобы ты блистала, как драгоценный камень в оправе нашего дома.
Когда отец ушёл, Мидори осталась одна в полутёмной комнате. Она медленно подошла к окну и отодвинула бумажную штору. Снег снова начал падать, покрывая сад белым саваном. Где-то там, под этим снегом, остался незаконченный портрет – свидетельство мгновения счастья, которое никогда не повторится.
В углу комнаты Юки тихо готовила постель, её движения были неестественно скованными. Мидори знала, что должна поговорить с ней, объяснить, попросить о молчании. Но слова застревали в горле. Как объяснить то, чего она сама не могла понять? Как просить о сохранении тайны, которая могла разрушить репутацию не только её, но и верной служанки?
– Юки, – наконец произнесла Мидори, не оборачиваясь от окна. – То, что ты видела сегодня…
– Я ничего не видела, госпожа, – быстро ответила служанка. – Ничего, о чём стоило бы говорить.
Мидори медленно повернулась к ней. Лицо Юки было серьёзным, но в глазах читалось сочувствие.
– Почему? – тихо спросила Мидори. – Почему ты решила молчать?
Юки опустила взгляд, её пальцы нервно теребили край рукава.
– Потому что я видела, как вы улыбаетесь рядом с ним. Как светятся ваши глаза. Вы никогда так не улыбались здесь, в этих стенах.
Она помолчала и добавила почти шёпотом:
– И ещё… потому что когда-то я тоже любила. Человека, который был мне не пара.
Мидори смотрела на служанку с удивлением. За все годы, что они знали друг друга, Юки никогда не говорила о своём прошлом.
– Что случилось? – осмелилась спросить Мидори.
– Он ушёл на войну и не вернулся, – просто ответила Юки. – Но те несколько месяцев, что мы были вместе… я не променяла бы их ни на что на свете.
Она подняла взгляд, встречаясь глазами с Мидори.
– Я буду хранить вашу тайну, госпожа. Но будьте осторожны. У стен есть уши, а у глаз господина Хаяши – зоркость ястреба.
Мидори подошла к служанке и впервые за долгие годы обняла её, как сестру.
– Спасибо, – прошептала она. – Но я боюсь, что уже слишком поздно для осторожности.