Старшая мамина сестра Татьяна больше всех была похожа на дедушку своим греческим профилем и властным выражением лица. В дедушкину породу пошли и моя мама, и дядя Гриша, хотя его образ совсем смутно промелькнул передо мной [9]. Другая сестра мамы тетя Анюта и брат Иван, наоборот, были копией бабушки. На нее походила и еще одна моя тетушка – Дарья [10].
Что меня еще тогда поразило – внешность бабушки. Она уже была совсем старенькой, а мне казалась такой красивой. В ладной фигуре ее и в лице была гаснущая красота, которой неярко светится пожилая женщина. Бабушка была небольшого роста, платья носила темные, подчеркнуто строгие. Она вечно что-то делала, на ногу скорая – про таких в народе говорят: хлопотунья.
Трогательно и нежно бабушка относилась к нам – своим малолетним внучатам-несмышленышам. Воспитывала лаской и нежностью, учила правилам хорошего тона: как сидеть за столом, держать вилку или ложку, играла с нами. Мы целый день находились под ее ненавязчивой опекой. Порою она добродушно ворчала, но ничего категорически не запрещала: «Ну, бегает детвора и бегает».
Вот она разохалась, когда я здорово расшибся: во время игры упал на камни, разбил лицо, ободрал кожу на лбу. Все лицо заплыло, так что испугаться можно было вполне. Врачей-то в селе нет. В спешке поехали в соседнюю деревню Локоть. Там фельдшерский пункт был. У меня оказалась глубокая царапина на верхнем веке и легкий ушиб лба. Фельдшер промыл царапины и вылил на них пузырек йода. Слава Богу, все тогда обошлось, но бабушка сильно переживала случившееся.
Один раз я все же был наказан ею, когда, расшалившись не в меру с другими мальчишками, пробежал по конопляным холстам, которые отбеливались и сушились на солнце. Дело было так. Как-то прошел дождик, а в холстах этих вода, скопились лужицы. И вот мы с криками «Боже-боже, дай огня и под лавки Маланья!» бегом по ним босиком по всему селу. Это мы таким образом просили, чтоб дождик пошел и чтоб молния сверкала. Позже я узнал, что имя Маланья означает «молния», а слова нашей песенки – старая русская закличка для вызывания дождя и грома.
Вволю потоптавшись по холстам, мы всей стайкой, как воробышки, весело побежали по своим домам. Рванул и я к нашему дому. Подбегаю – а деревня маленькая: слышно, как то тут, то там раздаются звучные шлепки и громкий рев, – и умом понимаю, что мне тоже несдобровать. Так и есть. Бабушка уже ждала меня. И с порога я тут же получил от нее увесистый подзатыльник: «Еще какое баловство придумал? Ух, пострелец! Ну надо же!»