Перед тем как идти в читальный зал, что-то подтолкнуло его задержаться у стеллажей с периодикой. Его недавние размышления о карте исчезновений, о слоях времени, накладывающихся друг на друга в этом городе, привели его к мысли, что стоит просмотреть подшивки старых местных газет. Не в поисках чего-то конкретного, а скорее, чтобы уловить атмосферу, общий фон, на котором происходили эти стирания и разрывы. Девяностые. Он помнил их как время хаоса, слома, когда исчезали не только люди, но и целые смыслы, идеологии, привычный уклад жизни. Марья Ивановна, вечно занятая своей таинственной перестановкой книг, лишь неопределенно махнула рукой в сторону зала с газетами, когда он спросил о подшивках за девяностые.Полумрак зала с периодикой, запах старой газетной бумаги, хрупкие, пожелтевшие страницы. Андрей осторожно перелистывал подшивки за разные годы: девяносто первый, девяносто третий, девяносто седьмой… Мелькали заголовки о приватизации, о бандитских разборках, о закрытии заводов, о невыплаченных зарплатах – типичный фон той эпохи. Он уже почти решил, что это бессмысленное занятие, как вдруг его взгляд зацепился за небольшую заметку в самом углу одной из газет за осень 1999 года. Заголовок был непримечательным: «Пропала студентка». Текст был коротким, сухим, почти безэмоциональным. Студентка второго курса философского факультета, имя – Анна, фамилия неразборчива. Ушла из общежития в университет и не вернулась. Особые приметы: «волосы светлые, почти белые (неестественно для ее возраста), замкнутая, увлекалась ‘’странной’' литературой».
Андрей перечитал заметку несколько раз. «Философский факультет». «Светлые, почти белые волосы». «Странная литература». Что-то внутри него дрогнуло, отозвалось холодком узнавания. Это описание… оно слишком сильно напоминало Лику. Неужели это была она? Или просто трагическое совпадение? Имя другое… но фамилия смазана, а имя в такой заметке могли и перепутать. А может, Лика – это было не ее настоящее имя? Студентка, пропавшая в 90-е… Это была новая, совершенно неожиданная нить. Она не вела прямо к Лике, но указывала на период, на возможное событие, которое могло быть еще одним разрывом в ее или чьей-то очень похожей истории. Теперь его поиски в архиве обретали еще одно, более конкретное направление, помимо общих философских изысканий. Эта мысль все еще крутилась у него в голове, когда он, отложив газету, направился в главный читальный зал.