Начал нарастать какой-то гул, как будто гигантский стальной шар катился с высокой горы. Пол начал вздрагивать. Замерцал свет, а телевизор на стене заискрил, издав хлопок. Буёк пулей вылетел наружу. Ему не хотелось видеть то, что будет дальше. Уже отбежав на приличное расстояние, он услышал за спиной крик. Нечеловеческий крик ужаса, перерастающий в вой, словно с кого-то заживо сдирали шкуру, отразился эхом во всех закоулках Безымянного.
Этот вой услышал и Фёдор, ползавший в это время по пыльной комнате со старой лупой в руке. Его комната, или, как её называл он сам, кабинет, была завалена старым пыльным хламом, который Фёдор время от времени детально изучал, выискивая улики.
Старый, покрытый слоем жира светильник под потолком тускло мерцал, и Фёдор зажег керосиновую лампу, которая противно коптила и трещала, выпуская небольшие черные облачка дыма.
От донесшегося издалека крика он подскочил, выронив лупу и едва не опрокинул керосиновую лампу. Он огляделся и, на цыпочках, подошел к двери. Подергав засов, он убедился, что дверь надежно заперта и уже более уверенно прошелся по комнате. Его взгляд упал на пыльное, покрытое жирными отпечатками ладоней и языка зеркало, откуда на него посмотрел огромный бородатый детина без малого двух метров роста.
Фёдор повертелся перед зеркалом и погладил густую рыжую бороду, словно это было его любимое животное. «Настоящий мужик!» – подумал он, любуясь отражением, – «Всё на месте. Как у былинного богатыря, только мускулы прячутся под слоем жира».
Лампа под потолком на мгновение погасла, и при свете керосиновой лампы Фёдор вдруг разглядел в отражении силуэт: тёмные волнистые волосы, рваное, в кровавых пятнах, платье, лица не было – его стёрло время. Её имя вертелось на языке, но Фёдор не мог его вспомнить. Мама приказала забыть, и он забыл.
Он вспомнил тот вечер, когда она закидывала в растопленную печь какие-то странные свёртки и мокрый шлепок маминой пощёчины. В голове прогремел её истеричный крик: «Чтобы я этого имени не слышала!» Он вспомнил всё, но имя этой девочки, как ему казалось, навсегда забыто.
Фёдор стиснул кулаки и прислушался. Шепот! Он четко услышал, как стены комнаты ему тихо, но настойчиво говорят: «Вспомни!». Он потряс головой. Снова тишина. Фёдор зарычал, замахнулся и ударил зеркало кулаком. Стекло задрожало, но выстояло, а Фёдор, скуля, схватился за покрасневший кулак. Видение исчезло, но Фёдор знал, что пройдёт время и оно снова появится.