Захотелось стать художником
Есть области, в которых
п о с р е д с т в е н н о с т ь невыносима: поэзия, музыка, живопись.
Ж. Лабрюйер
У нас во дворе жил известный художник – Вадим Мурашко. Я дружил с его сыном, тоже Вадимом. Мурашко-отец руководил художественным кружком во Дворце пионеров. Я тоже захотел научиться рисовать и записался в него.
Вначале занятия шли успешно. Наставник объяснил, что в любом жанре, который избрал художник, кроме фантазии нужно обладать твёрдой рукой и острым взглядом. Мы выполняли простейшие задания. Рисовали кружочки, квадратики, треугольники, прямые и волнистые линии. Затем рисовали карандаши, стаканы. У меня всё получалось хорошо. А когда перешли к сложным композициям, я не преуспел.
Художник из меня не вышел. Но способность рисовать простые фигурки осталась. Это пригодилось мне в работе конструктором.
Несложные детали я вычерчивал очень точно, без всяких чертёжных инструментов, от руки.
В советское время выйти из тюрьмы – чудо
Есть огромная разница между тем, чтобы быть виновным и быть арестованным.
Хантер Томпсон
В тюрьму двери широкие, обратно узкие.
20 ноября 1939 года папу освободили из тюрьмы, и он приехал в Одессу. Он грустно шутил: «Единственная польза от двух лет тюрьмы – на пальцах ног исчезли мозоли» (в тюрьме он ходил в тапочках).
Тюрьма – это место, где можно сидеть и ходить одновременно.
Папа в тюрьме пользовался уважением у уголовников.
Когда получал от мамы посылку, делил содержимое со всеми сокамерниками. Он следовал тюремным законам. Но в тюрьме и мёд горек.
Он привёз очень маленькие, сделанные из хлеба с помощью спичек, шахматы. Высота их была два сантиметра. В хлеб замешивал пепел от папирос и фигурки получались чёрного цвета. Без инструментов, без гвоздиков, сделал для шахмат футляр из фанеры и обшил его тканью.
Шахматы из хлеба, которые папа сделал в тюрьме.
Он рассказал, почему нам долго не сообщали, где он. Это был приём, которым пользовались кагэбэшники.
Работникам завода стали «клеить» обвинения в антисоветской деятельности. С потолка! Добивались признания арестованными собственной «вины». На папу давили, говорили, что его деятельность доказана и нужна его подпись, как формальность. Обещали сообщить семье, что он жив и устроить свидание.