Но всё, что ожидает у стойки, – это разочарование и бармен, готовый указать следующее направление. И оно ведёт к туалетам. А их… всё то же сравнение с островами на Пальме. Как же несправедливо, столько всевластия путается под ногами, а слабый и вечно для всех неуместный пакостник – неуловим.
Джинхён снова долбанулся бы лбом обо что-нибудь, теперь уже каменное, но тогда он навсегда перестанет быть биасом, поэтому приходится думать.
Сначала он оповещает ребят.
И прекратив сомневаться, с какой стороны начать вламываться в сортиры, пробирается к ближайшей уборной посредством относительно бережной локтевой сквозь череду загубленных невест. Сорочки, скатившиеся с плеч на узкие бёдра, на спинах кровавые полосы от кнутов, отзываются в Пхане аритмией и полной нехваткой чистого кислорода. А вдруг Виньен одумается, начнёт сопротивляться и у неё не получится освободиться? Сестра попадёт в кошмар из своего так и не исчезнувшего из памяти чудовищного куска детства. Джинхён вглядывается в пропадающие в тенях и неоновых отсветах лица, чтобы спросить их в глаза, что скрыты за белыми линзами, не видели ли они Ёнсок. Пхан даже кого-то чуть не схватил за грудки, но вовремя осознал, что в брызгах битов и сэмплированном звукоряде не будет услышан, а вот выглядеть будет, как сумасшедший.
Джинхён проверяет, не съехала ли с лица тканевая медмаска. Он поклялся Ван Чону не привлекать внимания. Лидер надел на каждого по такой маске, но кого они дурят, тут каждый второй их фанат. Фанаты айдолов узнают, даже когда на тех бафф до ресниц и козырьки опрокинуты до подбородков.
Отстранившись от обхвативших шею тонких, как сучки, рук, Джинхён мысленно благодарит своего друга Алекса за совет оставить сияющий, как семафор, плащ в пункте помощи. Снимки Джинхёна в этом плаще облетели весь мир. Не узнают в лицо, так распознают по элементу одежды. И инкогнито лопнет, словно терпенье аджуммы, когда она узнает, что с её хоть и нелюбимым сыном, что-то случилось из-за нелюбимого племянника.
Пхан продирается через кучи разложившейся знати. Что некоторые вытворяли с беззащитными слоями населения в прошлом, то могут делать сейчас. Типичное насилие, изощрённое, такое, что не докажешь и то, за которое платят по особому тарифу, и то, на которое решаются лишь самые опущенные наркоманы, а ещё поверившие в лазурную мечту юнцы. Надо ли перебирать известные случаи, когда самый последний произошёл недавно и не без участия бывшего мужа госпожи Ли? Пхан ещё не решил, что предпримет, когда с кем-то вот из таких обнаружит Ёнсок. Пока Джинхён делает то, что не может не делать – разыскивает сестру, которую (ну вот что на Пхана тогда накатило?) непредусмотрительно отпустил. Грудак ноет, будто плита бетонная давит.