Джинхён прекращает смывать с крепкого грудака пену и разворачивается, тяжело дыша, – я тебя здесь не оставлю, – сверлит душу, уставившись глаза в глаза разрывающим остатки воли, нависающим взором хищника, – надо найти подходящую для тебя тачку или держать тебя при себе, пока не придумаю, что с тобой делать.
Виньен чувствует, как дрожит её нижняя губа. И пусть тут влажно, конденсат, всё такое, но кислорода буквально не хватает, сколько беспомощно воздуха не глотай.
– А ты можешь всем отказать и поехать со мной домой? Всего один раз, – слышит свой осевший голос Ёнсок.
– Хотелось бы, – смывает с паха волну пены брат.
– Поедем?
– Нет.
– Почему? Ты сказал у вас игра. Игра, это же не работа.
– Для нас – работа. И Айс уже в игровой. Мы её не оставим.
– Она не очень хорошо играет?
– Она самая младшая, к тому же девочка, – вздыхает хён и как-то долго и пронзительно выдыхает.
– В вашей игре важен возраст и пол?
– На счёт пола не уверен.
– Я пойду с тобой, – шепчет Вив, плотно смыкая глаза.
– Нет! Только не ты! – это же не пар, это ведь дыхание Джинхёна только что обожгло мочку уха…
– Я опять натворю что-нибудь, – беспомощно грозится Ёнсок и сглатывает слюну.
– Нет! – ну вот опять… это точно дыхание.
– Я буду с тобой, и шиш ты от меня сегодня избавишься. Понял? – злится она и, приоткрыв один глаз, не обнаруживает старшего рядом.
Сидя на тумбе и болтая ногами в тапочках, Виньен одной рукой сжимает стакан, другой стучит по потрёпанной тетради и ждёт, когда брат закончит уже набивать сообщение. Кому он опять пишет?
– Не волнуйся, я сама занесу в мою Чёрную тетрадь смерти любого, кто встанет на нашем пути. Я заметила в зале несколько синигами, всемогущее божество прочтёт и всё за нас порешит.
– А тот, что съебал… Его не запишешь? Сдружились? – стоя у зеркала, Пхан поправляет воротничок и недобрым взглядом следит за младшей.
– Я его имени не спросила, – ляпает Вив и замечает, как у хёна в отражении брови сводятся вместе, – на самом деле я плохо помню, как всё было.
– Есть что-то, о чём ты можешь не знать? Как ты себя чувствуешь? – у Пхана желваки ходуном, он сейчас либо кулаком в зеркало зарядит, либо… да кто же знает, что у Джинхёна на уме.
– Ничего не было, хён.
– Закончила? – брат кривит пухлый рот, оголяя один белый клык, лижет острым кончиком языка и ждёт, когда тон-сэн отставит приконченный залпом стакан.