Ты стоял всё в том же охристом плаще, изредка посматривая вместе со мной на воду, но по большей части, как я поняла, смотрел на меня. Изучал? Не знаю. Темные волосы предательски выбивались из–за ушей – собрать их было все же невозможно, кажется, я выглядела как бродяга.
Ты усмехнулся в ответ.
– Так вы знаете?
– О чем это? – я наконец повернулась и только в этот момент поняла, что ростом едва доставала до подбородка.
Покачав головой, ты улыбнулся и чуть сузил глаза. Я же почесала переносицу и с интересом уставилась на хаос на твоей голове, думая о том, кем ты мог работать.
– Верите в судьбу, Феликайт?
Я только сейчас почувствовала яркий дурной запах. Но, как оказалось потом, хорошо знакомый. Висюльки в машинах именно так странно пахнут, после знакомства со мной ты сменил их. Это было геройский поступок.
Шумно выдохнув, я покачала головой и парировала:
– Не верю в судьбу, но знаю точно, что где–то есть почти неосязаемая красная нить, чем–то смахивающая на ирис, которая вьется, растягивается, заматывается и сокращается, но все равно связывает тех двух, кому нужно встретиться в этой жизни. Все мы нужны для общей цели. И вы, и я. А что касается нашей встречи, то это лишь случайность и моя рассеянность, – я пожала плечами и скрестила руки на груди, снова отвернувшись к Волге.
Хотя мне больше нравилось думать, что познакомились мы не случайно: я не могла признаться, что неосознанно думала о тебе каждый раз, когда видела Волгу и прибрежный песок. В целом не могла признаваться в слабости.
– Не об одной ли сути вы говорите?
– Все мы об одном, Тьери, только разными словами. Разве не на этом построен наш мир?
Ответа я не получила, разве что новый поток ветра пригнал небольшие волны к Волге. Она взволновалась, стала темнее и громче, видимо, унесла наш разговор в сторону монастыря на том берегу. Пусть слушают, вдруг у них теория тоже сработает.
Ты помнишь меня?
Феликайт.
III
Тьери,
я проснулась в то утро, потому что твое дыхание показалось мне надоедливым, шумным и слишком близким к моему лицу. Я чуть отодвинулась, а затем и совсем отползла, разделив нас валиком из одеяла. Перевернувшись на спину, задумалась. Что–то не то. Чувство было чувство другим. Это как в кофе по незнанию добавить клубничный сироп, подавиться им и все–таки вылить в раковину, потому что даже возвращенные деньги не окупят мерзкую горечь. Я стекла на пол и продолжила смотреть в недавно побеленный потолок. Задавалась вопросом, почему твоя квартира резко стала неуютной? Ответ впоследствии искала на кухне среди чашек и вечноцветущих букетов полевых, на подоконнике и в ванной, но ни одна тарелка вместе с лопаточками для блинчиков не говорили со мной об этих чувствах и эмоциях, что меня крайне опечалило. Поэтому я решила попробовать разобраться в них сама.