Игорь, копаясь в глубинах своей коллекции, нашёл запертый ящик с гравировкой на латинском: “In tenebris lucem”. Когда он вскрыл его, внутри оказалось зеркало, которое отражало не его лицо, а… образы. Других людей. В том числе Алексея, Лизу, Машу – всех, кого он никогда не встречал. Он понял: их судьбы переплетены через артефакт, который теперь требует платы.
Маша, расследуя исчезновение школьницы, нашла в квартире круг из соли и выжженные на стене руны. Она пыталась всё объяснить психозом, сектантством – но когда руны начали меняться, пока она моргала, она поняла: это не галлюцинация. Это сигнал. И только она его слышит.
Владимир Волков получил сообщение в зашифрованной корпоративной переписке – никто не мог определить, кто его отправил. Оно содержало лишь строку из древнего языка и координаты: северо-запад Подмосковья, заброшенная усадьба. Когда он приехал туда, пространство как будто плыло. А на стене – была та же надпись, что и в письме Лизы.
Они здесь.
Это больше не совпадения.
Это механизм.
А город, ставший домом для миллионов, – лишь первая клетка в большой клеточной системе. Каждый из них получил трещину. Через неё – начал просачиваться иной мир. И этот процесс необратим. Потому что реальность – это не то, что существует. Это то, что удерживается. Пока.
Их судьбы станут линиями, что пересекутся в точке, которую никто ещё не видит.
Но Порог уже открыт.
И внутри него – что-то древнее. Не злое. Не доброе. Просто забытое.
И оно вспоминает.
Алексей, чьё внутреннее чутьё всегда опережало события, Силов сидел в своем кабинете, окруженный старым деревянным шкафом с полками, полными книг по психологии и личной терапии. Легкий запах кофейных зерен, до сих пор не покинувший кабинет после утреннего кофе, смешивался с запахом чистоты, который оставалось от недавней уборки. Он внимательно наблюдал за клиенткой, сидящей напротив. Она выглядела молодой, чуть старше двадцати пяти, с нервными глазами, что всегда выдавали человека, находящегося в поиске чего-то важного. Она рассказывала о странных событиях, которые мучили её уже несколько месяцев. В её голосе была не просто тревога, а настоящая паника. Алексей, чьё внутреннее чутьё всегда опережало события, заметил, что её губы часто подергивались, как будто она пыталась скрыть что-то, что невозможно было скрыть.