– Нет. С чего бы? Этим ты причинишь боль своей жене. А ты этого не хочешь, правда?
– Нет, долбаный ты засранец, именно этого я и хочу. Именно этого. – Радий с остервенением посмотрел на рюкзак, не понимая, зачем он вообще ему понадобился. – А теперь проваливайте! Оба! Брысь!
Не желая ничего слышать и напоминая сам себе капризного ребенка, Радий первым выскочил из каюты. Пулей пролетел коридор и вышел на солнце.
От вертолетной площадки уже доносился пульсирующий стрекот.
5.
Вертолет, использовавшийся прежде всего для погрузочных работ, был буквально набит людьми. В кабине переговаривались Горынин и Юрий Брико, второй пилот. У открытой двери, морщась от гула, суетились Арвид Лилльехёк и Джек Тейлор. Шведу и американцу помогал Хельмут Крауз, краснощекий уроженец Бремена. Они грузили съёмочное оборудование.
Ни слова не говоря, Радий забрался внутрь и уселся подальше от всех. Подумал: «Господи, это как начало плохого анекдота. Собрались как-то швед, американец и немец покататься на русском вертолете…»
– Боитесь, мы украдем у вас славу? – прокричал он, беря наушники внутренней связи.
Джек широко улыбнулся, и Радий решил, что тот похож на актера, рекламирующего комплект из зубной пасты и туалетного ершика.
– Это забота.
– Забота? – переспросил Радий.
– Забота о том, чтобы ваши имена вписали в этот исторический момент.
– А, я понял. Иначе русским никто не поверит, да?
Джек кивнул. В салон протиснулись Таша и Юлиан. Низенький гидрограф прижимал к груди огромный поисковый фонарик и промышленный противогаз. Радий отвернулся, не желая испытывать на прочность желчный пузырь, толкавший свое содержимое прямо к языку.
Где-то через минуту они оторвались от взлетно-посадочной площадки. Радий вдруг осознал, что боится океана. Словно где-то внутри распахнулся сундучок, хранивший прописную истину: в океане что-то есть. Можно разглядывать безбрежную гладь хоть всю жизнь и не понимать, что там что-то плавает. И это что-то имеет объём, занимает пространство, простирается вглубь и дремлет во тьме.
Спустя какое-то время Горынин сообщил по внутренней связи:
– Галоклин, господа!
Все прижались носами к иллюминаторам. Все, кроме Арвида. Он отодвинул боковую дверцу, и в салон ворвался ветер, взметнув волосы Таши снопом белых искр. Сам Арвид принялся водить объективом видеокамеры, принимая лучшие кадры, что называется, из рук Бога.