Это были письма. Письма к женщине, подписанные одним именем – "Анна". Тот же почерк, что и на найденных страницах дневника. Любовные строки, сначала полные света, восхищения, боли разлуки. А затем – тревоги.
"Ты изменилась, Анна. Что с тобой делает этот дом? Я боюсь. Но не за себя. За тебя. И за ребёнка."
Ребёнка.
Валентина перечитывала письмо снова и снова. Кто эта женщина? Почему её портрет исчез? Почему её боятся спустя век?
– Я должен показать тебе кое-что, – голос Романа прозвучал у неё за спиной.
На этот раз она не вздрогнула.
Он жестом предложил идти за ним. Они прошли по длинному коридору, мимо гостиной, мимо старинных часов, что вдруг пробили один удар, хотя на циферблате было без четверти.
Он открыл дверь в комнату, которую она раньше не замечала. Узкий проход, ведущий вниз. Каменная винтовая лестница. Запах сырости, свечей, железа.
Подвал.
В глубине – комната. Пустая, за исключением постамента. На нём – шкатулка. Металлическая, с вырезанным гербом Ордынцевых.
Роман открыл её. Внутри – медальон. И портрет женщины в красном платье. Анна.
– Это была моя прабабка. Но она не умерла. Она исчезла. В этот день. В 1904 году. И каждый год, четырнадцатого марта, мы слышим её шаги. Видим её тень. Она возвращается. И всегда – перед чьей-то смертью.
Валентина медленно подняла глаза.
– А в этом году? – спросила она. – Она вернулась ради меня?
Роман не ответил сразу. Лишь закрыл шкатулку.
– Ради кого-то из нас. Или ради того, кого мы ещё не знаем.
Он прошёл мимо неё и положил руку на старый железный крюк, удерживающий потолочную балку.
– Моя мать умерла в этот день. Десять лет назад. Без объяснения. Просто упала на кухне. До этого тоже были смерти. Каждое поколение теряло кого-то. Но Анну не теряли. Её не хоронили. Её – ждали.
Валентина ощутила, как волосы на затылке встали дыбом. Но она не отступила.
– Если вы всё это знали… зачем позвали меня?
Роман посмотрел на неё. В его взгляде было что-то опасное. И что-то – отчаянно человеческое.
– Потому что ты уже была здесь. Потому что ты – часть этой истории. Даже если не знаешь об этом.
Позднее, вечером, Валентина вышла в сад. Снег начал подтаивать, но воздух оставался пронизывающе холодным. Беседка казалась ближе, чем утром. Она подошла и увидела: в снегу – следы. Не от ботинок. От лёгких туфель. Женских.