«Благословение на территории дьявола» – этим выражением Фланнери О’Коннор[1], на мой взгляд, можно описать все творчество Скорсезе. Как-то он сказал мне, что его поразили такие строки из книги Мэрилин Робинсон [2]Absence of Mind: «Мы гениальны в своей созидательности и столь же гениальны в своей разрушительности». В результате человек становится необъяснимым в том смысле, что его нельзя разложить на отдельные разъяснения: это и есть «самая поразительная тайна нашего простого существования, нашей жизни и смерти». Мартин, как мне кажется, видит большую разницу между загадкой и тайной, ведь в случае тайны на вопрос нет исчерпывающего ответа. К тому же тайны не всегда превращаются в загадки.
Когда Мартин, будучи служкой, выходил из церкви на улицу, то всякий раз задавался вопросом: «Почему жизнь идет вперед, будто ничего не произошло? Почему ничего не изменилось? Почему никто не взволнован Телом и Кровью Христа?»
Почему тайна смерти и воскрешения никак не меняет мир? Вопрос острый, глубокий. Как Скорсезе удалось пронести его сквозь десятки лет своей жизни? Безусловно, благодаря кинематографу: от «Бешеного быка» до «Молчания»[3], между которыми было еще и «Последнее искушение Христа». Ради последнего он побывал в Иерусалиме. «Меня привезли к храму Гроба Господня», – рассказывает Мартин, добавляя, что преклонил колени у гроба Христа и произнес молитву, однако ничего не почувствовал. Само место, впрочем, произвело на него сильное впечатление. А потом, когда он вновь поднялся на борт одномоторного самолета… «Меня вдруг переполнило любовью…» Вот и ответ на тот самый вопрос: «Что-то все-таки изменилось». От Скорсезе я выхожу в половине четвертого, и на улице уже не так холодно. Домой иду пешком через Центральный парк.
В следующий раз мы встречаемся 25 ноября 2017 года, уже в Риме. Пять вечера. Я заранее приезжаю к отелю, где остановился Скорсезе, и с наслаждением рассматриваю закат, будто нарисованный кистью импрессиониста. Захожу внутрь, и буквально через пару минут следом за мной появляется Хелен. Ощущение такое, будто мы и не расставались. Садимся за столик выпить чая. То есть это я пью чай, а она заказывает стакан воды. За беседой едва не забываю, что вообще-то пришел на встречу к ее мужу. «Сейчас он придет», – говорит она, а я спрашиваю: «Кто?»