Вернувшись на кухню, она обнаружила ещё один конверт. Он лежал на столе, на месте, где накануне был только пыльный подоконник. Имя её было выведено тем же почерком. Внутри – обрывок газеты: «Пожар в доме на Садовом. 1973 год. Погибли две женщины. Причина – замыкание. Жильцы утверждают, что за мгновение до возгорания слышали пение».
Пение. Почему именно пение? И почему замыкание звучит так знакомо? Арина перечитала заметку несколько раз. Ни фотографий, ни имён. Только место, дата, и эта пугающая деталь. Газета была пожелтевшая, с резаным краем, как будто вырвана из архива.
На полу был след – как будто босая нога ступила в пыль и пошла в сторону гостиной. Арина встала. След исчезал за углом. В голове зашумело, как перед обмороком. Она медленно пошла за следом, ощущая, как кожа покрывается мурашками. Всё её тело знало: она не одна.
В гостиной пахло гарью. Не свежей, а той, что въелась в обои десятилетия назад. Она присела на корточки – пыль на паркете была нарушена. Кто-то точно прошёл. Но когда? Ночью? Пока она спала?
Пока она рассматривала пол, из дальнего коридора снова зазвучала музыка. Пластинка. Вальс. Тот же, что играла ночью, только теперь на пониженной скорости. Как будто проигрыватель устал или кто-то намеренно исказил звук.
Арина встала. Ступила в след. Пошла за музыкой.
Коридор тянулся дольше, чем казалось раньше. Полки с книгами теперь были полны, хотя вчера казались пыльными и пустыми. Из одной книги торчал бумажный уголок. Она вытащила его – страница из дневника. Почерк тот же. "Сегодня она снова пришла. Молчит. Но слушает. Я знаю: если она останется, я исчезну."
Что за «она»? Арина скомкала бумагу, но не выбросила.
В конце коридора была дверь, которую она не открывала раньше. Музыка шла оттуда. Она положила ладонь на ручку. Лёд. Ручка была холоднее металла. При прикосновении вибрация музыки остановилась. Словно её ждала.
Она открыла.
Комната оказалась обставлена, как музыкальный салон из прошлого века: тяжёлые шторы, резное пианино, граммофон. На подоконнике – ноты. И свеча. Погасшая, но с дымком. Кто-то здесь был.
На нотах – вензель «А.Н.» и пометка: "Для себя". Арина села на край дивана, на котором лежал плед. Он пах лавандой и старостью. Из-под дивана что-то выглядывало – кожаная перчатка. Женская. Левый мизинец аккуратно зашит тёмными нитками.