Внезапно он услышал тихий звук – то ли шепот, то ли вздох – совсем рядом, за стеной. Он резко вскинул винтовку.
«Кто здесь?!» – хрипло крикнул он.
Тишина. Только шелест листьев.
«Лаки, что там?» – Кэп поднял голову от костра, который наконец-то начал разгораться.
«Не знаю, Кэп… Мне показалось… будто кто-то шепчет…» – Лаки неуверенно опустил винтовку. – «Наверное, просто ветер… или у меня уже глюки от этой лихорадки».
Но Кэп Торн знал, что в этом проклятом мире нельзя списывать все на ветер и глюки. Он молча взял свой автомат и подошел к Лаки, вглядываясь в темноту. Шепот гнили… или чего-то гораздо худшего… окутывал их со всех сторон. И ночь только начиналась.
Глава 7: Кровь на Чужой Земле
Ночь тянулась бесконечно, как пытка водой. Багровый туман на небе так и не рассеялся, превратив мрак в вязкую, почти осязаемую субстанцию, в которой каждый шорох, каждый треск ветки звучал преувеличенно громко, заставляя сердце замирать. Кэп Торн установил очередность дежурств: по два часа каждый, сам он взял себе первую и последнюю смену. Костер они все же развели – небольшой, почти бездымный, прикрытый остатками стены. Док Колман сумел прокипятить немного воды и промыть раны Лаки и Слэджа, но вид этих ран не предвещал ничего хорошего. Лекарств, способных справиться с такой агрессивной заразой, у них не было.
«Нужно двигаться на рассвете, – тихо сказал Кэп Доку, когда они сидели у костра, пока Слэдж и Лаки пытались уснуть. – Искать более надежное укрытие. И, возможно, следы какой-нибудь цивилизации… если она тут вообще существует».
«Цивилизации? – Док криво усмехнулся. – Кэп, мы даже не знаем, на какой планете находимся. Может, тут из разумной жизни только те многоногие твари, да грибы-переростки. А мы для них – просто свежее мясо».
«Всегда есть шанс, Док, – Торн упрямо смотрел в огонь. – И мы за него уцепимся. Мы солдаты. Мы не сдаемся». Но в его голосе не было прежней уверенности.
Рассвет, если это можно было так назвать, наступил внезапно. Багровый туман на небе посветлел, превратившись в мутно-розовое марево, но солнце так и не появилось. Просто стало немного светлее, и тени укоротились. За ночь ничего экстраординарного не произошло, если не считать нескольких ложных тревог, когда Лаки или Слэдж вскакивали от каждого шороха. Но общее состояние раненых ухудшилось. Лаки метался в лихорадочном бреду, его кожа горела, а царапина на ноге распухла и сочилась гноем. Слэдж был мрачен и молчалив, но его тяжелое, прерывистое дыхание говорило само за себя.