«Мы не можем здесь оставаться, – решил Кэп. – Нужно найти что-то более подходящее для лагеря. Возможно, пещеру или более целое строение. Слэдж, Лаки, как вы? Сможете идти?»
«Я смогу, Кэп, – прохрипел Лаки, с трудом поднимаясь. Его шатало. – Куда ж я денусь с этой подводной лодки… Только бы не встретить снова тех… друзей наших меньших».
«Я тоже в порядке, – буркнул Слэдж, хотя его лицо было серым, а рука висела плетью. – Веди, командир».
Они выступили на рассвете, оставив свое ненадежное укрытие. Кэп решил двигаться в сторону невысоких холмов, которые виднелись на горизонте – там было больше шансов найти пещеру или какое-нибудь ущелье, где можно было бы укрыться. Док шел рядом с Лаки, поддерживая его и то и дело проверяя повязку. Слэдж замыкал шествие, его пулемет был наготове.
Через пару часов пути, когда они пересекали небольшую, заросшую колючим кустарником лощину, это случилось. Из зарослей, без всякого предупреждения, на них выскочила целая стая. Твари были похожи на ту, с которой они столкнулись вчера, но мельче размером и еще более проворные. Их было не меньше десятка.
«Контакт! Слева!» – заорал Кэп, открывая огонь.
Завязался короткий, яростный бой. Солдаты действовали слаженно, как единый механизм, отработанный годами тренировок. Кэп и Слэдж создали плотную стену огня, отсекая тварей от раненого Лаки. Док, оттащив снайпера за большой валун, тоже отстреливался из своего пистолета. Лаки, несмотря на боль и лихорадку, пытался целиться из своей СВД, но руки его дрожали, и выстрелы уходили мимо.
Твари были невероятно быстрыми и агрессивными. Они прыгали, уворачивались от пуль, пытались обойти солдат с флангов. Одна из них, самая крупная, с ярко-красными фосфоресцирующими точками на голове, сумела прорваться через заградительный огонь и бросилась на Слэджа. Подрывник успел выставить вперед свой пулемет, как щит, но тварь вцепилась зубами ему в левое предплечье – то самое, что было уже ранено.
Слэдж взревел от боли и ярости. Он отшвырнул тварь ударом приклада, а затем, забыв про пулемет, схватил ее своими огромными ручищами и с чудовищной силой начал ломать ей хитиновый панцирь. Хруст стоял такой, будто ломали сухие ветки. Тварь извивалась и визжала, но Слэдж, казалось, обезумел от ярости. Он бил ее о землю, пока она не превратилась в бесформенное месиво из хитина, слизи и черной крови.