Отец большую часть своего времени проводил на службе. Видел я его редко. Но если у него выпадали свободные минутки в напряженном военном графике, то он обязательно брал меня в полк, где я во все глаза рассматривал выстроенные бронетранспортеры, автомобили, орудия и танки, знакомился с солдатами, часто бывал в казармах или столовой, а в выходные дни смотрел в клубе вместе со всеми фильмы, обычно про войну.
Мама, как и все жены военнослужащих, участвовала в женской самодеятельности, выступала на концертах во время праздников в том же клубе в составе хора, а в свободное время готовила меня к школе, обучая чтению и математике. Периодически нас, детей, вместе с мамами собирали все в том же клубе и проводили обязательные для всех занятия, на которых мы узнавали о том, что рядом с нами живут бывшие эсэсовцы. И о том, что немцы не забыли своего поражения в прошедшей войне. И еще о том, что в любой момент может случиться «час Икс», когда немцы могут организовать вооруженное нападение на гарнизон или жилые дома. Что граница рядом и эвакуировать нас всех могут просто не успеть. О том, что нужно делать в случае бомбежки, обстрела или провокаций на улице. Куда можно ходить, а куда категорически запрещено. Все это было вполне обыденно. Никто не охал и не падал в обморок. К таким занятиям относились вполне серьезно, потому как редко, но всетаки в нашего часового мог прогреметь выстрел из ночной темноты, а ушедшего за яблоками в немецкий яблоневый сад солдатика могли найти через несколько дней в том же саду подвешенным за ноги со вспоротым и набитом яблоками животом… Да мало ли еще что могло случиться в чужой стране, которая была совсем недавно разделена на две неравные части, как и ее столица, бывшими союзниками-победителями. Да и сам город, являясь при Гитлере одним из основных промышленных центров по производству бронетанковой техники, в марте и апреле 1945 года был 18 раз подвергнут бомбардировке с воздуха союзниками. И хотя к нашему приезду за прошедшее с конца войны время Плауэн был заново отстроен, ее следов в то время было еще много на немецкой земле. Они торчали рядом с заросшими лесными дорогами разбитыми, ржавыми корпусами простреленных легковых машин. Смотрели в небо глазами темных луж со дна заросших и еще не засыпанных огромных воронок в лесах и парках. Пугали ночью сохранившимися остовами разбомбленных зданий в самом центре города, на, пустырях, на месте бывших жилых кварталов. Изредка хмуро глядели на нас тяжелым взглядом пожилых инвалидов в старых потертых армейских кепи, со споротыми нашивками. И все-таки этот городок остался для меня воплощением всего самого лучшего, что может вырасти с тобой придя из далекого и беззаботного детства.