– Какие списки?
– Да чёрт его знает. Он никогда не показывал. Ходят слухи, что это были люди, которых он хотел «отменить». Или наоборот – те, кто исчез. Его в галерее боялись. Но к нему шли. Потому что он умел продавать.
Максим встал. Подошёл к окну. Во дворе пробегал пёс с порванным ошейником. Из арки выезжал желтый автомобиль «Яндекс.Доставка». Он заметил, что Арцыбашев нервно тер палец правой руки – ноготь был обломан.
– Сколько вы готовы заплатить?
Арцыбашев вздохнул.
– Триста сейчас. Остальное – если найдёте. Или… выясните, что с ним произошло.
– Фото, адрес, пароли, список контактов, телефонные номера. И я хочу попасть в квартиру.
– У меня есть ключ. Квартиру опечатывали, но я её снял. Никто не возражал – с его бумагами всё не так просто.
Максим кивнул.
– И последнее. Почему вы пришли именно ко мне?
Мужчина выдержал паузу.
– Потому что мне сказали: если кто-то и сможет найти мёртвого среди живых – это вы.
Лисовский ничего не ответил. Он просто потянулся за своей армейской сумкой, достал маленький блокнот, написал туда дату. Затем первым вышел в коридор, закрыл дверь, и они пошли вниз по лестнице, сквозь запах старой краски и варёных макарон.
Дело началось.
Глава 4. Квартира Невзорова
Квартира Сергея Невзорова находилась в начале Каменноостровского проспекта, почти у Петроградской стороны, в доме довоенной постройки – кирпичном, широком, с массивными оконными проёмами, фасадом, покрытым плиткой терракотового оттенка, и чугунными балконами, чьё кружево ржавело прямо на глазах. «Советский буржуй», как про него говорили местные – переживший и бомбёжки, и приватизацию.
Парадная была в глубокой арке. Новый домофон, но с облезшими кнопками. Внутри – тишина, пахнущая сыростью, плесенью и старым клеем. На стене – старая бронзовая табличка: «Квартира №6. Арх. Рудин, 1928 год.» Под табличкой – почтовый ящик с прорезью, в которую кто-то воткнул свернутую афишу какой-то андеграундной выставки: чёрное на чёрном, голое тело в шахматном поле.
Лисовский шёл первым. Арцыбашев слегка отставал, то и дело поглядывая на часы. Пятый этаж – без лифта. Ступени скрипели, а на четвёртом между пролётами в оконной нише сидела кошка: бледная, почти белая, с одним глазом. Она не пошевелилась, только следила.
Ключ подошёл с первого раза.
Дверь открылась медленно, туго – словно не хотела впускать посторонних. За порогом было тепло, сухо и странно… слишком тихо.