Филиппыч глянул на мою удивленную морду и добавил.
– Вот ваша хозяйка, пожалуй, видит такое.
– Ну она всегда была немного «одарённой», – с ехидством заметил кот, явно намекая на некоторую полоумность Аси.
– Да, – подтвердил старик, явно не поняв издёвки. – Хорошая девочка.
– И чтобы у нас и у этой хорошей девочки всё было замечательно, я каждый месяц жертвую часть своего харча Филиппычу, – пояснил кот. – И раз у нас ещё один рот появился, то Филиппычу и сил на защиту от зла больше надо тратить. А значит, и дань увеличиваться будет.
– Ну не дань уж, – рассмеялся домовой. – Подношения во славу дедушке. Чтобы я ловчее от всякой мерзости вас туточки защищал. Давеча было такое, что в тридцать третьей квартире люди совсем про домового забыли, вот он и ушёл, а точнее, совсем растаял, исчез. А у них после этого сначала кошка умерла, – кот за его спиной зачем-то провел пальцем по горлу, закатил глаза и высунул язык. – А потом и хозяйка в больницу с инсультом отъехала. Да-да, именно что отъехала… Неудивительно, ежели мары всякие в дом с улицы полезли! А год назад в соседнем подъезде мальчика током убило… Нехорошее место, ой, не хорошее! Построили дом на болотине, лесных да водных духов всполошили, вот они и морочат тех, кто послабее, да помладше…
Я встряхнул головой, останавливая его поток мысли.
– От меня-то чего надо?
– Часть твоего корма раз в месяц будем отдавать Филиппычу на пропитание. Грамм двадцать, – пояснил кот. – Больше уж не возьмём, ты и так ещё не отъелся, ну чисто скелет с костями!
– Берите, что хотите, – устало зевнул я, направляясь к своей лежанке. – Главное, защищайте мой сон.
А затем лёг и закрыл глаза. Спать хотелось зверски – очень уж утомительной оказалась вся эта мистическая история.
***
С той поры Филиппыч заглядывал к нам часто. Маркус рассказал: пока они тут жили вдвоём с хозяйкой, домовой особо в её отсутствии и не прятался. Заходил к коту регулярно, травы вместе пожевать. Ещё и валерьянки ему халявной приносил.
– Старикашка он неплохой, даже добрый. Если надо, может и за ушком почесать. Или, к примеру, сплетни из других квартир поведать.
Вскоре и мы с Филиппычем подружились. Окончательной симпатией к нему я проникся после защиты нас с Асей от призрака, что вечно прятался в лифте.
А дни тем временем бежали, как мыши, что скреблись по крыше будки. Погода становилась все холоднее. На улице лапы уже не хрустели по жёлтой листве, а увязали в грязной мокрой почве. Это была первая осень, когда я не мёрз от холода. Потому и настроение неизменно оставалось прекрасным. Теперь моим любимым занятием стало ежевечернее валяние на диване с Асей под шум черного ящика, который кот называл телевизором. Он тоже пристраивался с нами. Обычно Ася садилась в центре дивана, укладывала плед на колени и звала нас. Кот забирался к ней на руки, как привилегированное создание. Я же располагался рядом. Она укрывала нас обоих, гладила меня по боку, и я засыпал.