.
Лишь один из местных жителей, высокий и худой, бежал прочь от домов, да так быстро, будто буря крыльями распустилась у него за спиной. Если бы окружающие были внимательнее и остановились бы, чтобы посмотреть на мужчину, то увидели бы жуткое: пятна крови на руках и одежде, лихорадочный блеск глаз, перекошенный рот. Они услышали бы судорожное дыхание загнанного зверя. Хорошо, что практически всем было плевать на бегущего в бурю.
Он достиг края поселения и остановился под кроной низкорослой ели, чей выкрученный спиралью ствол будто обнял беглеца, пытаясь укрыть от беды. Мужчина согнулся, упершись ладонями в колени, и закашлялся с отчаянием джинна, непривычного к подобным нагрузкам. Отдышавшись, он опустил голову, а затем резко выпрямился и запрокинул её, подставив лицо дождю. По щекам и лбу потекли розоватые ручейки, редея и светлея. Джинн покосился на грязные ладони и судорожно потёр их о туон11.
В таком состоянии он бы не смог услышать шаги наблюдателя, даже если бы постарался.
Наблюдатель задержался на месте, выжидая, пока джинн переведет дух, а затем тенью двинулся за ним – мужчина зашагал дальше, уже не пытаясь бежать.
Внешний город12 остался позади, и вскоре беглец достиг границы опустевших лугов – скот увели в хлева, пряча от стихии. Джинн попытался снова перейти на бег, видимо, почувствовав опасность, но пару раз растянулся на мокрой траве и вернулся к прежнему темпу.
Даже не верится, что этот мужчина – тот, кого они так долго искали. Хорошо бы попробовать его на вкус, а то уж больно тип смахивал на размазню.
«Я покажу. Освободи разум».
Наблюдатель подчинился чужой воле и тут же потерял свое я. Он оказался на окраине леса. Чужие мышцы задвигались под кожей. Густой просаленный мех, что отталкивал лившуюся с небес воду, встал дыбом. Звериная сущность, заскулив, покорилась чужой воле, и медведь вышел на охоту. Малинник захрустел под мощными лапами и вскоре остался позади – чувствительный нос уловил запах пота и крови добычи. Ещё с десяток рывков, и животное, преодолев холмистую местность, выбежало на заливной луг. В погожие дни соваться сюда было опасно – двуногие истово защищали свою территорию и гнали медведя то острыми палками, то синими искрами, приносящими ледяную боль и слабость. Как же славно, что сейчас поле пустовало. Только одинокое существо быстро двигалось прочь от своей уютной берлоги.