– Потому что ваша вещица так себе, – поморщился Гомберг. – Я могу исполнить что-нибудь другое, из классики.
– Мне помогала именно эта токката! Вы записали не те ноты.
– Ноты те. Вот только регистры.
– Какие еще регистры?
Опытный музыкант вынужден был признаться:
– Я играю так же, но звучание немного иное, чем на вашей кассете.
– Почему?
– Регистры орга́на, как для художника краски. Они окрашивают звуки. Несколько органистов могут сыграть одну и ту же мелодию, но у каждого она будет звучать по-своему.
– Почему? – повторил вопрос Сосновский.
– Это зависит от регистровки. Исполнитель подбирает на свой вкус нужный регистр звучания, соединяет регистры в миксты и вносит эти записи в ноты. У меня не было оригинала нот.
– А если будет?
Гомберга напугал напор заказчика. Слишком требовательный, лучше не связываться. Он стал искать оправдания:
– Понимаете, всё еще сложнее. В зале меняется температура-влажность, чтобы добиться прежнего звучания необходимо подстраивать язычковые регистры. Это делают редко, поэтому каждое выступление индивидуально. Да и от настроения исполнителя многое зависит. Как в драматическом театре. Та же пьеса, те же актеры, но сегодня чуть лучше, завтра чуть хуже.
– Сегодня хуже, чем вчера, – пробормотал Сосновский и погрузился в раздумье.
Как бывший ученый он прекрасно знал, что неудачный эксперимент еще не приговор. Если цель не достигнута, нужно искать другой путь. Он попробовал ту же пьесу, на том же орга́не, но с другим исполнителем. Значит ошибка в исполнителе. Из этого следует, что немецкий органист владеет каким-то секретом. Недаром он скрывает свое лицо и мгновенно исчезает со сцены. Вот и новый путь к цели!
В голове ученого-бизнесмена стал созревать план, как выйти на немецкого органиста. Борис Абрамович встал и направился к выходу. Гомберг окликнул заказчика:
– Вы обещали заплатить!
– Деньги были, деньги будут, сейчас денег нет, – не оборачиваясь пробурчал Сосновский.
ORT. Деньги решают все бытовые проблемы. Но когда проблемы в голове, лучше иметь в кошельке сушеные орешки.
Глава 8. Май 1990. Москва.
Сосредоточенный на тайном плане Сосновский предъявил немецкому охраннику открытку, полученную от Хартмана, и прошел в Концертный зал. На открытке, как и прежде, был изображен памятник Пушкину. И органный концерт предстоял хоть и особый, но уже привычный для Бориса Абрамовича. Он подозревал, что и Пушкин стал великим поэтом благодаря подобным концертам.