Я сказал:
– Я уезжаю с ней. Сегодня не ищи меня.
Кейт била кулаками по моей спине.
– Отпусти! Ты псих! Ты не имеешь права!
Я молчал.
Донёс её до машины.
Без водителя.
Сел за руль сам.
Как когда-то.
Когда был не боссом, а мальчишкой из каменного пригорода.
Когда ездил не по делам, а просто потому, что дорога была единственным способом не сойти с ума.
Я увозил её не потому, что мог, a потому, что не мог оставить.
Её нельзя трогать. Её нельзя целовать в баре, как игрушку.
Её нельзя поить до истерики.
Её можно – только любить.
Или не подходить вовсе.
Я вёз её туда, где не будет поцелуев чужих ртов.
Не будет фальшивых шотов.
Не будет клубов.
Только я. И она.
Без лишнего.
Она сидела на пассажирском сиденье.
Молча.
Смотрела в окно.
Пьяная.
Обиженная.
Злая.
Но рядом.
И, чёрт побери, я был благодарен даже за это.
Потому что я не знал, что делать с ней – в клубе. Но знал точно, что не могу отпустить.
Я не умею быть правильным.
Я умею быть единственным.
И сегодня ночью я должен был стать хоть кем-то, пока она ещё моя.
Хотя бы на время.
Хотя бы в дороге.
Хотя бы в этой машине, пока мы мчимся сквозь ночь, и никто, даже она, не знает, куда.
Я знал этот дом слишком хорошо, чтобы чувствовать в нём уют. Он стоял над морем, как тишина после выстрела – безмятежный снаружи, выжженный внутри. Покой здесь не означал безопасность. Он был выстрадан.
Куплен.
Очищен от чужого.
Сквозь арки террасы пахло солью, камнем и властью.
Дом дышал, как дышит старый солдат – размеренно, в ожидании приказа.
Когда мы приехали, охрана уже стояла у входа. Я открыл дверь сам, без слов, без жестов. Просто вошёл первым. И сказал:
– Никого не впускать. Ни под каким предлогом.
И пошёл вперёд.
Я не оборачивался.
Я не просил.
Я не объяснял.
Потому что те, кто со мной, – знают. Те, кто не знают, – не рядом.
Повернулся к ней.
– Выходи. Мы уже на месте.
Она не двинулась. Ни на миллиметр.
Я почувствовал, как усталость начинает царапать изнутри. Не от дороги. Не от событий.
А от неё.
От этой её тишины, взглядов, спины.
От её умения быть рядом – и вне досягаемости одновременно.
Я не стал ждать. Просто вошёл.
Внутри было прохладно.
Пол под ногами – отполированная история сделок, предательств и бессонных ночей.
Я прошёл мимо кухни, мимо длинного стола, где когда-то собирались те, кто сейчас мёртв, исчез, или стал легендой.