пустая, как ноль – адский круг обороны предела.
Стремительный бег, но к нулю, не по вектору снов —
реальность кусается, плавно вгрызаясь в загривок, —
сдирание кожи с меня – их реванш, марш–бросок.
Трезубая власть пригубила меня – поединок неравный.
Хриплю вместо песни, погиб соловей,
а песня искрит, и спираль звуковая не глохнет. Услышь, человече, не самый глухой из людей,
а кто не поджидает в засаде, как о земь свист грохнет.
Свист падающей птенечьей прослойки – им знак. Сейчас налетят и загубят остатние силы.
Им свойственна алчность забрать зрелый лакомый злак,
собрав когти вместе в одни грабски видные вилы.
Вихляющих тропок моя не приемлет душа,
но змийно дорога уходит в комплектные крылья,
а кто без комплекта – рычат, в мой загривок дыша. Для них обесцвеченье имени – спешка за грилем. Хрустящие крылышки гриль поэтических грез они прожуют и запьют, как положено в барах.
На обе лопатки класть ангелов на тротуарах
им нравится. Наши страданья им – отдых и плёс. Слеза человека смягчит пластилин их речей
И просто молчанья их праведного звучанья.
Пусть этим засранцам во храмах не хватит свечей грехи замолить в их пустотах сквозь наше мычанье.
19 – 20 фев. 22 г.
***
Идите, идите, я вас презираю, трясите деньжищами! Я на трамвае,
пешком долечу, с пересадками сердца, соловушкой, пульсом и ритмом младенца.
Я – маленькая, вы же – йети и жулик, гребите лопатой, где я на ходулях
Я всё перешагну: ваши деньги лихие, пузатых знакомых чины вот такие! Катитесь на тачках своих растаковских,
а мы как–нибудь уж без вас доплетемся. Повесьте на пузо регалии, четки,
Брелки Коза–Ностры, ведь вы же в почете.
Вы – фишки, мы – пешки.
Грызите орешки
И в Индии кофе хлебайте без спешки. Ваш рейс. Пропустили.
Зачем вам на гриле Крутиться, как мы?!
Вам семь футов под килем!
А нам – наша бедность и наша зловредность. Мы – гордые пешки, разуты–раздеты. Закутайтесь в ваши пушистые пледы.
В России иначе трактуется верность.
***
Самолет, взлетающий к вершинам
облаков,
знает пульс вселенной дураков —
расшибаются на паперти огней,
в искры превращаясь. Их затей
не узнает время. Их кино мельтешит пустыми кадрами давно.
Загогулиной чернеет постовой
в сумеречном зале, в световой параллели выкриков огней.
Жив фонарщик в мельтешении людей, Темных замыслов и светлых. Оторви Лепесток надежды: раз, два, три!