Магазин «Динамика Спорта» оказался средоточием зла. Внутри царил бунт синтетики. Агрессивные цвета – неоновый, коралловый, ультрамариновый – били по глазам. Ткани блестели и переливались под светом софитов. Манекены застыли в неестественных позах, демонстрируя идеальные (и абсолютно неживые) тела.
– Вау! Какой лук! Мы можем вам чем-то помочь? – К нему подскочила девушка-консультант с такой лучезарной и пустой улыбкой, что Алариху захотелось проверить, не механизм ли у нее внутри. Ее оранжевая футболка с надписью «Создай себя сам!» выглядела как издевательство.
– Мне потребны… реквизиты, – произнес Аларих, чувствуя себя актером в очень плохом спектакле. – Для… самоистязания. Во имя… просветления.
– О! Супер! Для йоги? Медитаций? У нас как раз поступление – коллекция «Нирвана Фьюжн»! – Девушка явно была готова продать нирвану оптом и в розницу. Она указала на вешалку с чем-то обтягивающим, цвета больной лягушки. – Вот эти лосины – хит! Ткань с ионами серебра! Нейтрализует негативную энергию! А цвет – «Пробужденная Гусеница»! Очень освежает!
– Пробужденная Гусеница… – повторил Аларих, ощущая, как холодеет кровь в его мертвых жилах. – Звучит… как экзистенциальный кризис насекомого. Скажите, юное создание, существует ли в вашем дивном новом мире цвет, лишенный… энтузиазма? Цвет ночи? Цвет меланхолии? Цвет простой, честной тьмы?
Девушка на мгновение зависла, но затем ее внутренняя программа перезагрузилась.
– Черный? Конечно! Черный – это вечная база! Вот, смотрите! – Она достала комплект глубокого черного цвета. – «Абсолютный Ноль». Супер-комфорт! Дышит! Не сковывает! Идеально для асан и осознанных практик!
«Абсолютный Ноль – это мое нормальное состояние», – подумал Аларих, но взял предложенное. Он выбрал еще несколько вещей, стараясь не читать названия оттенков вроде «Пепел Сомнений» или «Безмолвие Бездны».
Конфуз на кассе был неизбежен. Попытка расплатиться флорентийским золотым флорином была встречена испуганным лепетом и предложением вызвать охрану. Пришлось снова прибегнуть к услугам презренного металла современности, чувствуя себя при этом осквернителем древних традиций. Получив пакет – легкий по весу, но неподъемный по степени абсурда – он развернулся.
И увидел ее. Изольда де Морте.
Она стояла посреди этого Вавилона, как черная жемчужина в куче пластиковых бус. Безупречная, холодная, опасная. Ее платье цвета застывшей крови облегало ее так, словно было продолжением ее тела. Темные волосы падали на плечи тяжелым шелком. На губах играла едва заметная усмешка – усмешка хищника, наблюдающего за нелепой возней своей добычи. Ее глаза, цвета старого коньяка, впились в него, и он почувствовал знакомый холод, смешанный с обжигающим жаром давно забытых ночей.