– Слушай, жилец, чай, материны деньги не все на помину ушли? Поди, что-то и осталось?
Застыл Егор от неожиданности. Не сразу дошло до него значение этих слов. Но на нем скрестились сразу множество глаз поминающих. Он не знал, что и ответить этому наглому и неблагодарному человеку.
– Ну что молчишь, язык проглотил. Прикарманить деньжонки-то хочешь. Так вот, не допущу я энтого! Вот тут свидетелев много, – и он обвел руками стол, за которым сидели люди. – Не отвертишься!
Глаза поминавших, которые доселе выражали скорбь, засветились разными чувствами: кто поддерживал сына покойницы, кто возмущался, мол, дело ли сейчас о деньгах говорить, когда душу усопшую надо поминать. Но сын Лукьяновны, как будто не понимал, как кощунственны его речи:
– Дак ведь, улизнет плут с моими деньгами, ищи ветра в поле! – голос его стервенел.
Егор чувствовал себя как будто в страшном сне. И не верилось этим несправедливым словам, и в то же время, как ком тяжелый наваливался на него. Он, как-то робко пролепетал:
– Не давала мне покойная никаких денег…
– Да ба-а-а! – издевательски пропел сын Лукьяновны. – Не на свои ли собрал ты поминки, благодетель ты мой? Не твои ли цаловать ноженьки мне?
Затрепетало всё внутри у Егора. От обиды и за себя, и за добрую Лукьяновну. Ничего он не смог сказать в ответ, никаких слов не находил. Если бы тот обижал свою мать живую, он бы смог вступиться, а тут. Он смог только промолвить:
– Если у Лукьяновны были деньги, то они где-то лежат нетронутыми. Опомнитесь!
– Ох ты, какой умник! Да нешто я поверю твоим песням!
Он решительно вышел из-за стола. Многие из поминающих поспешно покидали комнату, уходили прочь от назревающего скандала. Егору противно было от того, что устроил сын Лукьяновны из ее помина. Ведь душа ее находится еще здесь, и плачет, и стенает, видя это святотатство. Хотел он его постыдить, но ничего не сказал и сделал шаг к выходу, чтобы глотнуть свежего воздуха и забыть такие помины, как дурной сон. Но этот сатана в образе человека, подскочил к Егору, схватил его за шиворот и, встряхнув, прокричал:
– Поучи меня еще, пащенок! В околотке тебя сейчас обыщут да всю твою спесь собьют.
Егор не в силах был сопротивляться рослому сильному мужику. Он упирался ногами, пытался вывернуться из его рук, но тот тащил, грязно ругаясь. Рядом бежали соседки Лукьяновны, причитая и увещевая неблагодарного. Ведь они знали всю историю Лукьяновны.