– Кто из нас маньяк, если ты выглядишь, как дальнобойщик-убийца?
– Чего? – нахмурился макет, вставая на ноги.
Погладила себя по щекам:
– Давно бритву с расческой в руки брал?
Я обратила внимание на отросшие золотые кудри и вспомнила, что когда-то сама лохматила их… Что ж, раз дала себе зарок не унывать, значит, буду строго придерживаться его.
Макет похлопал ресницами и оттянул одну прядь. Ему было нечего ответить, он стал мрачнее тучи и, послав меня, ушел в палатку.
Стоило остаться наедине с собой, как гора с плеч упала. Общение с этой куклой напоминало прогулку по минному полю. Вельзевулы научили меня оказывать первую помощь при «любовной лихорадке» макета, но подсчеты сложных уравнений помогают лишь в первые секунды превращения. Да и не факт, добавила тогда Веля, что в следующий раз подействует, так что рисковать было ни в коем случае нельзя.
Промозглая погода вынудила разобрать подножье Яникула – прости, Ян! – и развести костер побольше. Кощунственно, но, во-первых, я будущий врач, а медикам свойственен здравый цинизм, а во-вторых, макеты – опустевшие оболочки, которые уже никогда не примут человеческий облик. Оно и к лучшему: меня один-то с ума сводил, а тут целая прорва янов. В общем, таская дровишки, я согрелась, а огонь прибавил тепла – и настала пора приниматься за завтрак. В нашей разношерстной компании потребность в утолении голода была только у меня, а мухи с Яном ели ради забавы. Порывшись в походном рюкзаке, раздобыла консервы со странным длинношеим маскотом на упаковке и вскрыла их. Установив банку в костре на своеобразных палках-рельсах, дождалась, когда суп вскипит, молясь про себя, чтобы он не оказался кормом для животных. Уже проходила через это.
Спустя полчаса молния мужской палатки поехала вверх, и я подпрыгнула на месте. Нечто надвигалось на меня, злобно потрясая ладонями над ухом:
– Ты специально бренчишь посудой? Я не выспался!
– Вы поглядите, – собрала руки на груди я, – у палаты номер шесть подъем.
– Что за шум, а драки нет? – прозвучала коронная фраза. Из той же палатки показалась курчавая голова Андрея Зевакова. Как хомячок, он поводил носом и сонно улыбнулся. – Пахнет вкусно. Верун, ты шеф-повар!
– Заткнись, Зева, – «заговорила» наша с Эвелиной палатка. – Твой голос с утра пораньше – спица, вонзающаяся в ухо!