Егор не приготовился к вопросу, помедлил и выговорил с трудом:
– Из крепости иду. В Невьянский завод.
Покраснел и подумал: «Зачем соврал?»
– Так, так. А я с Ляли, с казенного заводу. Насчет рудного дела к Дробинину. С паспортом отпущен, вот, – порылся за пазухой, не достал, – и уши целы, оба.
Мужичок визгливо захихикал, завертел головой. Был он юркий, с лисьей мордочкой. Чалая бороденка торчала вбок.
– Хозяюшка, хозяюшка, ты меня помнишь? Как меня звать?
Лизавета виновато ответила:
– Забыла я.
– Вот! – мужичок в восхищении повернулся к Егору: – Вот, парень, я ей десять раз сказывал, сегодня утром сказывал, как меня звать. Ничего не помнит. Хозяюшка, а деревья помнишь, что на телегах-то ехали?
– Деревья помню, – Лизавета начала всхлипывать. – Связали их веревками, повезли к царице… Кедрики милые!..
Она уже горько плакала.
– Только и помнит – про кедрики. Да еще про Андрея своего.
– Кедры и я видел, – сказал Егор. – Встретил я третьего дня обоз с деревьями. Живые. Куда их везли?
– Она верно говорит: в царицын сад повезли, в Петербург. Казенный лесничий, господин Куроедов, сопровождает. Я с ними сюда и приехал, подвезли меня немного. Мужички кручинятся: до Егошихи на Каме им гужом доставить велено. По Чусовой бы сплавить их, по-настоящему-то, да барок, вишь, нет: все с караванами ушли. А от генерала велено нынче же, немедля, подарок доставить в Петербург. Ученые они, им виднее. Только, парень, по худому моему разуму, не так бы надо. Не так. Под Соликамском на самой на Каме этих кедров видимо-невидимо. Барки там сделать – прямо на барки высаживай деревья да вези. Скорей бы оно вышло, право, – он снова с визгом засмеялся. – Ну, пойду. Прощай пока, молодуха, еще зайду попозже. Дело у меня такое. А ты, парень, ведь соврал мне, а? – приблизил лукаво сощуренные глаза к лицу Егора, любовался его смущением. – Соврал ты, право, соврал. Не из крепости идешь. Кабы из крепости, разве ты повстречал бы тот обоз с кедрами? Хи-хи-хи-хи!.. Ну, ничего, дело твое. Я в чужое не мешаюсь. Меня, парень, не бойся.
Ушел. Егора клонил сон. Он спросил хозяйку, можно ли остаться ночевать. «Подушку?» – спросила Лизавета и подала белую перовую подушку. Егор осмелел, попросил поесть чего-нибудь. Хозяйка охотно его накормила. Тогда Егор забрался на полати, свернул азямчик себе под голову – подушки он не взял – и заснул камнем.