Я не стал её догонять. Я гордый. Я надоел, и я ушёл.
Права была баба Капа – у неё узоры, а у меня разводы.
Какого чёрта Беда припёрлась в учительскую?! Она никогда не приходила в школу, только в сарай.
Я вернулся в учительскую и выплеснул злость на Марину.
– Ты это, монисты попроще на себя цепляй. А то, не дай бог, где-нибудь в уединённом месте зацепишься.
Но это было только начало дня. Перед тем как прозвенел звонок, меня схватила за руку Лилька-трудовичка. Неделю назад она вышла замуж и с тех пор ходила томная и загадочная.
– Петь, а Петь! Ты забыл закрыть свой сарай. Я видела. Шла мимо – замка нет.
– Я не Петь. У меня там нечего брать.
Лилька женственно пожала плечами и красиво пошла по коридору с видом пресыщенной женщины, которую мужики достали своей тупостью.
Навстречу мне из-за угла вылетел Ильич. Он был красный и тяжело дышал. У Ильича новый бзик – он решил худеть и укреплять сердечную мышцу. Ради этого он отказался от моих шофёрских услуг, оставив свою «аудюху» в моё полное распоряжение. Теперь он встаёт ни свет ни заря, и в стиле спортивной ходьбы чешет от своего дома до школы. К школе он подходит уже никакой: красный как рак, ловит ртом воздух, кричит, что устал, как ломовая лошадь, плюхается в директорское кресло и кемарит в нём, пьёт кофе и снова кемарит.
Ильич стянул с себя чёрную трикотажную шапочку, вытер ею вспотевшее, несмотря на мороз лицо, и сказал:
– Петька, у тебя сарай открыт. Я мимо пробегал, видел.
Не сбиваясь со спортивного шага, он направился в свой кабинет, мягко перекатываясь с пятки на носок.
– У меня там нечего брать, – сказал я ему в спину и не успел два шага сделать, как ко мне бочком подошла Машка-отличница. Она носила тугие косицы, несмотря на то что училась в десятом, и всегда напрягала меня наивным взглядом.
– Глеб Сергеич, – робко начала она, – я шла в школу и обратила внимание, ну, в общем, я увидела, что ваше жилище не закрыто. Обычно там висит замок, а сегодня… Наши ребята, конечно, хорошие, не залезут, но из других школ такие заходят…
– Спасибо, Маша, – прервал я её, и решил, что после первого урока обязательно закрою Женьку на замок, иначе мне житья не дадут.
Ситуация с Бедой мне не давала покоя. Было ощущение, что я проглотил пчелу и она жалит меня то в желудок, то в печень, то в сердце. Я кое-как объяснил восьмому классу новую тему и твёрдо решил, что на перемене позвоню Беде. Зачем она приходила в учительскую? Выяснять отношения не в её правилах. Она скорей заведёт любовника и вычеркнет меня из своей жизни, чем будет ковыряться, кто и в чём был не прав. В крайнем случае, она выплеснет эмоции на бумагу, потому что всё свободное время пишет свои романы, но припереться ко мне на работу, зная милый нрав, цепкий взгляд и вездесущие уши женского коллектива… Я твёрдо решил позвонить Беде.