– Мы здесь, чтобы дать реке шанс, – тихо сказала она. – Но каждое спасение оставляет след. Будьте готовы.
Тени команды растворились в ночи, их шаги заглушал далёкий гул насосов. Люк, ведущий в подвал, поддался с протяжным скрипом, и запах химикатов ударил в ноздри, как ядовитый ветер. Внутри цеха трубы дрожали, покрытые коркой солей, а свет ламп дробился в лужах мутной воды. Лейла вела команду по узкому коридору, где каждый шаг отдавался эхом, словно пульс умирающей реки.
У панели управления Айша подключила анализатор, и экран ожил, высветив смертельный ритм ртути, стекающей в канал. Она стиснула зубы, её голос был едва слышен:
– Фильтры изношены. Сброс идёт напрямую. Если не вмешаемся, через месяц Висла задохнётся.
Коэн, склонившись над терминалом, вводил коды доступа, ранее обнаруженные в сводках катастрофы. Его пальцы двигались с механической точностью, но в глазах мелькнула тень тревоги.
– Данные подменены, – произнёс он, когда экран мигнул, подтверждая передачу фальшивого отчёта. – Сигнал тревоги запущен.
Маркус, стоя у входа, напрягся, уловив далёкий лай собак. Луч фонаря скользнул по забору, и он отступил в тень.
– Охрана близко, – прошипел он. – Нужно торопиться.
Лейла, сжимая документы, скользнула в кабинет директора. Дверь, покрытая облупившейся краской, отворилась с тихим вздохом. Внутри пахло табаком и сыростью; на столе лежали чертежи, папки и кружка с остывшим чаем. Она вложила фальшивые листы между страниц, каждый шорох отдавался в груди, как удар молота. В памяти всплыли рассказы деда о чистых реках, пока заводы не окрасили их ядом.
– Время, – шепнул Маркус, появляясь в дверях. Его рука сжимала импульсный генератор, готовый вывести камеры из строя.
Айша, закончив с терминалом, присоединилась к ним, но шаги охранников уже гремели в коридоре. Лейла бросила взгляд на окно, где звёзды мерцали, как осколки надежды. Вспышка импульса ослепила цех, погрузив всё в темноту. Команда метнулась к люку, слыша, как лай собак сливается с гулом турбин.
Портал раскрылся синими спиралями, втянув их в холодный вихрь. Последним, что Лейла ощутила, был запах ртути, въевшийся в кожу, и мутный блеск канала, уходящего в ночь.
Гул портала стих, и лаборатория встретила их холодным светом биоламп, чьи лучи резали воздух, как тонкие лезвия. Тяжесть выбора, словно пепел, оседала в груди. Лейла прислонилась к гладкой панели консоли, пальцы её всё ещё хранили холод ржавого металла. Она прикрыла глаза, и перед ней всплыла Висла – не мёртвая река архивов, а живая, с волнами, ловившими отблески чистого неба. Но радость победы таяла, растворяясь в тревоге, сжимающей сердце.