Слава о великих деяниях Камуире-куру обошла все острова Айнумосири: о нём знали и жители Большой Южной земли – Яун-гуру, и те, чьи котаны располагались на Срединных островах, и на острове Сахарен мосири, знали его люди земли Цупка. Везде и всюду побывал знатный торговец и мореход и, сколько ни странствовал, нигде не мог задержаться надолго: дальние страны, в которых ещё не успел побывать, настойчиво звали его к себе, а он не в силах был усмирить свою жажду познать весь Средний Мир, шёл на этот зов. Снаряжённые им лодки исходили все моря вдоль и поперёк, снабжая товарами обитателей даже самых окраинных захудалых селений. Говорили, что случалось ему хаживать и в страну кровожадных сисам, где на шкуры и китовый жир он выменивал острые и блестящие, как солнечный луч, клинки и ножи, чудесные украшения, о которых мечтала каждая женщина, красивые, разноцветные халаты, лакированные чашки и горшки; всё это он доставлял в котаны айну, за что снискал великий почёт и уважение соплеменников. Бывало, в иных землях встречали его не только лаской и радушием, но и с оружием в руках; бывало, что и некоторые роды айну стремились силой завладеть его товарами. Тогда Камуире-куру брался за свои лук и стрелы, не брезговал и палицей, смело кидаясь в самую гущу схватки. В одной из таких стычек, когда челны Камуире-куру ходили на Сахарэн мосири, он пленил одного из сражающихся, тогда ещё совсем молодого воина-айна. Так Панысь, сын старейшины, стал усиу торговца.
А своего товарища Нибури-эку Камуире-куру встретил ещё раньше. Бесстрашный удачливый поединщик пристал к торговцу в числе первых, когда тот ещё не обладал ни славой, ни богатством и не имел даже собственного дома. Зато у Камуире-куру была большая, на полтора десятка человек, лодка. Дядя Канчиоманте быстро заприметил Нибури-эку и приблизил к себе. Сначала они просто скитались от острова к острову, били лахтаков[15] и дельфинов, участвовали в стычках мелких вождей, жадных до чужого добра. Они показали себя хорошими воинами, никогда не уступающими врагу, молва об их подвигах быстро облетела острова, и люди начали их узнавать: кто-то боялся и заискивал перед ними, кто-то выказывал смирение и покорность, а кое-кто – восхищение и даже уважение. Сказания об их подвигах, нередко приукрашенные не то излишней боязнью, не то чрезмерным почитанием, передавались из уст в уста; вскоре и сказители заговорили о Камуире-куру и его товарищах.