Вот и приходилось им крутиться. Все деньги, которые им удавалось заработать «халтурой», а работы для художников в городе всегда хватало, так вот, все эти деньги, что друзья получали за свои старательно размалёванные витрины магазинов и трактирные вывески, они почти полностью отдавали домовладелице, этой старой вредной немке Марлис Ленц. Та за маленькую комнатёнку под самой крышей, где они устроили себе мастерскую, драла с них три шкуры, как за какие-то хоромы в бельэтаже. На то, что оставалось, они покупали кисти, краски и холст. О какой жратве после этого можно было говорить? Короче, питались, чем Бог пошлёт. В основном ходили по закусочным, где на столах всегда был бесплатный хлеб с солью. Это и была в основном их еда, которую они запивали таким же бесплатным несладким чаем. Можно было бы, конечно, пойти к Сашкиной тётке на Большую Морскую, семья которой хоть и жила ни шатко ни валко, однако у них всегда было что пожрать, но сытость, как и богатство, в их творческом цеху не приветствовалась, потому как считалось, что настоящим художником может быть только голодный пахарь от искусства.
Всё это кончилось в одночасье, когда началась Гражданская война и Болохов встал на казённое красноармейское довольствие, где тоже было не жирно, но всё же живот к позвоночнику не прилипал. Ничего, говорил им командир эскадрона, пожилой хохол по фамилии Петренко. Вот, мол, прогоним беляков, жизнь сразу-то и изменится, так что вместо перловки будем есть сало. Но кабы его слова да Богу в уши. Да, что-то изменилось, но теперь снова возвращается голод. И то, что эта тётка, что сидит у окна, ест курицу с колбасой, ещё не показатель народного благополучия, потому как все это куплено на деньги её начальствующего зятька. А был бы зять, к примеру, таким вот, как этот длинноносый похожий на мумию лысый очкарик, который только что вошёл в их купе и теперь, не отрывая голодных глаз от стола, тихо сидел рядом с Болоховым, прижав к груди футляр со скрипкой, тогда бы все, быть может, было по-другому. Тогда эта тётка вместо курицы, скорее всего, жевала бы серу, которую завёрнутые в старенькие шали предприимчивые бабульки продают на перроне и которую взрослые покупают не только для своих детей, но и для себя – это чтобы голод в дороге заглушить. Это как с тем же табаком. Порой, чтобы избавиться от чувства голода, иные артельные люди из тех же железнодорожных рабочих начинают гонять по кругу «козью ногу». Сил от этого никаких, но зато желудок обмануть можно.