– Ну да, начальник, – ничего не подозревая, с гордостью подтверждает тётка.
Следом сверху послышался не то кашель, не то загробный смех.
– Выходит, это твой зятёк нынче нашего брата к ногтю прижимает? – говорит леший. – Что, не рассказывал он тебе, как крестьян под Тамбовом шашкой рубил?
Тётка испуганно смотрит на Болохова, мол, что это сосед там говорит? Потом переводит взгляд за окно, будто бы ищет глазами зятька. Но того и след простыл.
– Так, значит, вы в Иркутске живёте? – чтобы заставить женщину забыть про лешего, вроде как заинтересованно спрашивает её Александр.
– Ну да, там, – подтверждает она, а сама косится наверх. – Муж помер, теперь одна век коротаю. Трудно, конечно, приходится одной-то, но ничего, детки помогают. Вот погостить к ним приезжала.
– Да вы ешьте, ешьте… – говорит ей Болохов. – А то я вас отвлекаю своим разговором.
Она берет в руки яйцо и, постучав им по столику, начинает очищать его от скорлупы. Потом макает в соль и подносит ко рту. Покончив с яйцом, берётся за курицу. Привычным движением отрывает от туловища ножку, затем начинает её обгладывать. Глядя на неё, Болохов снова глотает слюну. Вот сейчас бы он и правда поел бы. Слишком жидкими были те столовские щи, да и в котлете больше было хлеба, чем мяса, так что это только показалось ему, что он наелся. Была б у него жена, она бы не отпустила его голодного. И даже в дорогу что-то бы дала. А так он даже не знает, что обычно берут с собой в таких случаях. Ну не ориентируется он в этих жизненных пустяках, и точка. Всё надеется на столовки да трактиры. А они не везде есть. Так что приходилось порой и голодать, даже несмотря на то, что в кармане у него лежали деньги. Да что там, бывало, проснётся среди ночи и в голодном припадке начнёт шарахаться по кухне в поисках какой-нибудь жратвы. А там шаром покати. Не будешь же у соседей по коммуналке в столах шарить. Приходилось извиниться перед своим пустым желудком и не солоно хлебавши снова ложиться в постель. Ну а разве заснёшь, если твои кишки на всю коммуналку урчат, так урчат, что, наверное, их голодную симфонию вся Москва слышит?
Впрочем, ему не привыкать. Он помнит, как они с курянином Аркашкой Тумановым, дружком своим, перебивались с кваса на воду, когда учились в «художке». Помочь-то некому было, потому как оба были сиротами. Аркашка, тот вообще родителей своих не помнил, ну а Болохова после гибели отца во время кронштадтского восстания 1905 года воспитывать пришлось вдовой матушке, у которой, кроме Александра, было ещё трое ртов. Так что все эти горы яблок, апельсинов, винограда, фиников и прочих сладостей, что лежали за стеклянной витриной магазина Левина, друзья могли поедать только глазами.